Ливре, сам того не зная, подыграл Клоду. Последний его вопрос позволил юноше произнести первую завуалированную угрозу:
– От вас, месье, я узнал, что правила гильдии так же легко ковать, как и медь. Ведь вам отлично удается избегать контроля. – Клод посмотрел в направлении Коллекции за Занавеской, дабы разъяснить свой намек.
– Даже если ты станешь учеником какого-нибудь ремесленника, ты так и останешься âme damnée,[91] безмозглым рабочим, не видящим собственного пути! Тебе стоит подумать хорошенько о своих дурацких мечтах. Любой другой учитель станет эксплуатировать тебя!
– Да, действительно, я убедился в том, что учителя склонны пользоваться своим положением.
Ливре покраснел. Он разминал картофель, прокладывая ровные борозды вилкой.
– Так ты пойдешь в Академию, да?! Отправишься в этот рассадник интеллектуалов?! И что же ты будешь изобретать? Механический аналог «Высокоустойчивых незасыхающих аргоновых чернил господина Вика»?! Или будешь соперничать с изготовителями кремов для лица и обуви, добиваясь королевского одобрения?
– Месье, я постараюсь лишь учиться на вашем примере.
– Пересмотри свои неуместные цели. Вряд ли ты найдешь второго такого Люсьена Ливре.
– О, в этом я не сомневаюсь!
– Ты станешь бродягой, безработным, будешь плавать по океану жизни, как сорвавшийся с дерева лист. И могу тебя заверить: то, что сначала плавает, в конце концов обязательно пойдет камнем на дно. Мир полнится непризнанными гениями. Тебе придется просить милостыню! Но в отличие от безногих ветеранов войны твое уродство не сможет прокормить тебя!
Ливре вытащил зубочистку из слоновой кости и принялся вычищать картофель, застрявший в щели между зубами. Спор продолжался еще несколько минут, пока Клод не заявил:
– Я должен покинуть «Глобус». Я не заслуживаю того, что вы для меня сделали.
Ливре пошел на очередную уловку:
– Если бы все дело было во мне, я бы согласился. Однако договор не позволяет мне этого сделать.
У Клода в запасе имелся последний козырь:
– Я вынужден процитировать один из ваших «перлов», месье, великолепное доказательство вашей проницательности: «Правила существуют только для тех, кто не может подчинить их себе». Вы прекрасно подчинили себе гильдию! Только подумайте, ведь вы владеете таким опасным материалом!
Последняя угроза сработала.
– Я подготовлю необходимые бумаги, – сказал Ливре. Конец трапезы ознаменовался тем, что он плюнул себе в тарелку. Далее торговец молча поднялся и ретировался в заднюю комнату, где взгромоздился на «Тайны».
Оставшись один, Клод возрадовался так, что подхватил «юную леди» и пустился с ней в пляс. Картофельная война закончилась.
На следующей неделе Клод появился в ратуше со своим учителем. После уплаты некоторой суммы денег (ее тоже вычли из его жалованья) и произнесения нескольких клятв Клода освободили от всех обязательств. Ученик продавца книг стал его бывшим учеником.
«Снятие» обязательств оказалось буквальным. Ливре настоял, чтобы перчатки и камзол были возвращены в магазин «в состоянии первозданной чистоты, вместе с двенадцатью пуговицами слоновой кости». Клод покорно выполнил приказ бывшего хозяина. Маргарита, вручая ему постиранный и выглаженный камзол, сказала: «Ты все равно из него вырос». Так оно и было.
Клод неуклюже попрощался с Этьеннеттой, поцеловав ее в щеку. Он еще будет скучать по ней. Юноша собирался вести себя сдержанно, как зрелый мужчина, прощаясь с Ливре. Но не смог – Клод заметил, что тот выставил ужасно обидную гравюру в самую большую витрину «Глобуса». Впрочем, бывший ученик ничего не стал говорить торговцу. Хотя это и не значит, что он ему не отомстил. В последний раз Клод вычищал «Тайны». С щеткой в руке, он опустошил унитаз и протер внутреннее «убранство». Только содержимое «Тайн» Клод выложил на сизалевый коврик у дверей, убедившись, что испражнения как следует впитались в выцветшую монограмму двойной «Л». Затем он швырнул «Тайны» в магазин и захлопнул дверь. Звонок прозвучал подобно торжественным трубам у королевского дворца. Вот так Клод закончил ученичество у Люсьена Ливре и в возрасте шестнадцати лет начал заниматься ремеслом, не имеющим совершенно никакого названия.
38
Теперь Клод жил сам по себе. Он начал преследовать свои цели, о которых ему пришлось надолго забыть, и его настроение менялось со скоростью самодельного гигрометра из еловой ветки. Два демона, неустанно преследовавшие юношу, – Александра во всем, что касалось любви, и Ливре в том, что касалось работы, – остались далеко позади. Вместо страданий, причиняемых госпожой и господином, Клод испытывал простое удовольствие от создания незатейливых вещиц для местных продавцов безделушек, готовясь к серьезной работе.