На лицах гостей приятное удивление — сегодня, наверное, разговор будет не про баб. На приставном столике — листовки, газеты.
— Читали? — спросил генерал, кивая на столик.
— Власова-то[78]? — отозвался Гринчук. — За пайку хлеба продался сталинский генеральчик. Его через два дня шлепнут наши или…
Не нашел слова Гринчук, и за столом засмеялись: а которые, мол, наши-то?
— Власов — это разговорчики, — сказал Шкуро. — Листовочка хилая. А вы журнал посмотрите. «На казачьем посту», номер один. Издается в Берлине. Десять тысяч экземпляров. Открывается с обращения Краснова: «Идите в Германские войска, идите с ними и помните, что в Новой Европе Адольфа Гитлера будет место только тем, кто в грозный и решительный час последней битвы нелицемерно был с ним и германским народом». Наливайте, друзья. Выпьем за начало нашего похода. Наливайте, наливайте — потом расскажу. Скорее поймете.
Рассказал, что на русской территории, в Таганроге, действует казачий войсковой штаб. Им руководит полковник Белый и формирует казачьи полки. Казаки-то есть, командиров нет — все старики под 70. Полковник Белый, как старший походный атаман, был принят Гитлером. Великий фюрер, любитель круглых дат, принял решение по казачьему вопросу: 1 мая сего 1943 года начнутся перемены; уже формируется 1-я казачья кавалерийская дивизия под командованием генерал-майора Гельмута фон Панвица[79], — хорошо знает русский язык; фон Панвиц создает Школу юных казаков; дивизия формируется из добровольцев из России, а также из эмигрантов и отчасти из военнопленных; предполагается специальное обращение германских властей к русским казакам.
— Это не разговорчики, — сказал Шкуро. — Я уже договорился с Панвицем о посещении его дивизии представителями наших войск. Да. Это сейчас нас мало, а когда узнают, что мы входим в регулярную дивизию — все кинутся к нам. Итак, господа, составляем список делегации. Форма — кубанская парадная. Папахи, черкески, шашки. Едем в Млаву, а там Варшава рядом. Полячки-кривлячки — они и не знают кубанских «волков». Но, говорят, такое умеют.
Фон Панвиц чем-то напомнил Шкуро Елисеева: тот был друг без изъяна, жизнь спокойно ему доверишь, а этот кавалерийский командир, словно и родившийся таким командиром. Здоровый мужчина — посмотришь и не поверишь, что его можно свалить с ног. На лице только дело, только боевая мысль командира, и вместе с тем видит все, что происходит в полку, в дивизии.
Один взгляд на Шкуро — и разговаривает с ним, словно вместе прошли несколько боев.
— Я рад узнать вас, — сказал Панвиц, — русский язык теперь понимаю. Раньше только польский. Я построил полк, чтобы встретили вас.
На плацу гулял ветер. Не теплый кубанский, конечно, но все же весенний. Теперь пора не любви, а войны. Русские наступают зимой, немцы — весной и летом. С развевающимся волчьим знаменем группа кубанцев под командованием Шкуро объехала строй полка. Оркестр играл «Боже царя храни». Когда официальная часть кончилась и скомандовали «вольно», Шкуро выступил в своем новом амплуа:
— Пора нам русским мужикам до русских баб добраться. А то у них там уже…
— Может быть, напрасно это, Андрей Григорьич, — шепнул Колкин. — Не надо здесь такое.
— Ты погляди, как смеются, — возразил генерал и продолжал: — У нас в Пашковской был случай — баба казака изнасиловала, а он жаловаться атаману пошел. Тот спрашивает: «Ты как…»
Фон Панвиц наблюдал с интересом. Смеются — значит, хорошо.
Однако в штабе дивизии разговор пошел другой.
— Андрей Григорьевич, — тщательно выговаривал русское имя Панвиц. — В Восточном министерстве рейха, которым руководит Розенберг, создано Казачье управление. Его начальник — Гимпель, помощник — Гензель. Мы получили оттуда инструкцию относительно вас, временно воздержаться от назначения генерала Шкуро в дивизию, А я бы сразу дал вам полк.
Казаки!
Казачьи Войска никогда не признавали власти большевиков. Старшие Войска, Донское, Кубанское, бывшее Запорожское, Терское и Уральское, бывшее Яицкое, жили в давние времена своей государственной жизнью и не были подвластны Московскому государству. Вольные, не знавшие рабства и крепостного труда вы, Казаки, закаляли себя в боях. Когда большевизм поработил Россию, вы с 1917 года по 1921-й боролись за свою самостоятельность с врагом, во много раз превосходящим вас числом, материальными средствами и техникой. Вы были побеждены, но не сломлены. На протяжении десятка лет, с 1921 по 1933 год, вы постоянно восставали против власти большевиков. Вас морили голодом, избивали, ссылали с семьями, с малыми детьми на тяжкие работы на Крайний Север, где вы погибали тысячами. Вас расстреливали, уничтожали. Вам приходилось скрываться, вести жуткую жизнь постоянно гонимых и ждущих казни людей. Ваши земли были отобраны. Войска ваши уничтожены. Вы ждали освобождения, вы ждали помощи!
78
Власов Андрей Андреевич (1901–1946) — генерал-лейтенант. 2-я ударная армия, которой он командовал весной 1942 г. попала в окружение. Власов, оказавшись в плену, возглавил Комитет освобождения народов России (КОНР) и Русскую освободительную армию (РОА). В мае 1945 г. захвачен советскими частями и по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР повешен.
79
Панвиц Гельмут фон (1898–1947) — родился в Селезни. В 1939 г. командир разведывательного кавалерийского отряда в Польше, в 1940 г, — во Франции. В 1941 г. командир Головного ударного отряда 45-й немецкой пехотной дивизии, принимал участие в нападении Германии на СССР, в районе Брест-Литовска, дошел до Курска, был командиром 15-го кавалерийского корпуса войск СС, генерал-лейтенант. Будучи инспектором кавалерии при главном командовании сухопутных войск, "не активно содействовал" расправе немецких солдат над жителями оккупированных советских территорий. В 1943 г. от начштаба сухопутных войск получил приказ сформировать из бывших военных Красной Армии 1-ю казачью дивизию, в декабре 1944 г. на ее основе был создан казачий корпус, включенный в Западную армию войск СС. В 1945 г. Панвиц воевал в Югославии против формирований И. Б. Тито. В справке о реабилитации указано, что он был повешен 19 апреля 1947 г. по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. В 2001 г. Главная военная прокуратура РФ признала собственное решение о реабилитации Панвица, принятое в апреле 1996 г., ошибочным и отменила его, указав, что он был осужден обоснованно.