В этом письме Язя Мнишек вспоминала о разговоре шведского короля с каким-то английским дипломатом по имени Роберт Джэксон,[66] которого он принимал в ее присутствии. Карл XII практически накричал на англичанина, требуя восстановления английских поставок для шведского флота, так как из-за недостатка пороха и ядер к пушкам флот шведов вынужден был простаивать в Карлскруне,[67] в то время как кричал Карл XII англичанину, русский парусный и галерный флоты безбоязненно безобразничают у германских берегов. Англичанин спокойно воспринимал это крик шведского короля, вполголоса добавляя, что британской короной принято решение о реальном противодействии экспансии России в Европе. Когда этот англичанин ушел, то Карл XII предложил Язе бокал вина и сказал, что он надеется на то, что в ближайшем будущем он может встретиться с русским царем и с ним напрямую договориться о мире.
Петр Алексеевич слышал о Язе Мнишек, но мало интересовался ее судьбой, и когда я ему показал фрагменты письма этой гордой полячки, то государь горько ухмыльнулся и сказал, что мало верит этому источнику информации.
Но дипломатические контакты по этой линии сохранились и продолжали развиваться, время от времени они даже прекращались, затихали, но затем снова разгорались с новой силой, пока со временем не была достигнута твердая договоренность об окончании войны. Я же по-настоящему гордился тем, что именно мне получилось привести первых настоящих шведских переговорщиков к своему государю Петру Алексеевичу.
Эти переговоры, разумеется, не миновали глаз наших любимых британцев. Но на этот раз британская служба безопасности почему-то решила, что переговоры инициировал и проводил я, Алексей Васильевич Макаров, и по-своему наказала за подобное своеволие. Однажды темной ночью, когда посольство все еще находилось в Пирмонте, неизвестный подкрался ко мне со спины и нанес удар кинжалом в левый бок. Только моя предосторожность — я носил, никогда не снимая, легкую кирасу — даже, случалось, спал в кирасе, так вот кираса спасла мне жизнь. Вражеский кинжал скользнул по ее броне и глубоко порезал поясницу, после такого удара кинжалом я не мог три дня без боли сгибаться и разгибаться, скакать в седле на лошадях.
Мне так хотелось задержаться в Пирмонте, чтобы залечить полученную рану, но государь сурово выслушал мою просьбу и категорически отказал в своем благоволии, сказав:
— Совсем ты очумел, Алешка! Как я без тебя армией, флотом и Россией управлять буду? Кто кабинет-курьерами и кабинет-гонцами заниматься будет? Кто письма сочинять да рассылать будет? Так что кончай притворяться, что плохо себя чувствуешь. Прими чарку анисовки и поднимайся на ноги и сейчас же принимайся за дело. Я должен с войском Репнина поспешать в Данию, я ты, пока мы движемся по дороге, подлечись немного, но чтобы к Копенгагену выздоровел. Там мы у датчан флот требовать будем, чтобы в Швеции высаживаться и Карла XII в плен брать.
На следующее утро обоз русского посольства покинул немецкий городишко Пирмонт, опять засрав до колена их главную улицу. Но и немцы опять же не побежали кому-либо жаловаться, а, засучив рукава, принялись за нами прибирать главную улицу. Только на этот раз из домов выходили одни только женщины с совочками и метелками, чтобы собрать навоз за лошадьми. К тому же эти немецкие женщины были рады-радехоньки тому, что мы наконец-то покидаем Пирмонт. Три недели беспробудного пьянства под русскими чуть ли не всех немецких мужей превратили в горьких алкашей.
Да и о женщинах Пирмонта русские офицеры позаботились и чем только могли, отблагодарили этих красавиц за гостеприимный и радушный прием. Многие пирмонтские женщины через девять месяцев родят целое поколение русских отпрысков.
Глава 8
В Ростоке посольский обоз задержался на несколько дней, в этом немецком городке мы должны были встретиться с войсками корпуса генерал-майора Аникиты Репнина. Вскоре в этот немецкий город должно было прибыть тридцать девять тысяч русской пехоты и кавалерии, войско следовало пешим порядком вдоль балтийского побережья, а также сорока восемью галерами морем. Эти войска государь Петр Алексеевич собрал для того, чтобы перебросить их в Данию, а оттуда датскими десантными кораблями выбросить их на шведское побережье для перенесения войны на территорию королевства Швеция.
Последнее время моя агентура начала доносить об активизации деятельности так называемых английских дипломатов. Эти дипломаты принялись усиленно распространять поносные и клеветнические слухи о якобы имеющих место намерениях русского царя. Будто бы своими войсками наш государь хотел бы подмять под себя независимые немецкие герцогства и курфюршества, чтобы их насильно присоединить к России. Петр Алексеевич обеими руками отмахивался от этих моих докладных записок и разговоров по этому поводу, он прямо в мое лицо кричал о том, что я распустился, перестал уважать особу своего государя и повсюду разношу неверные слухи. Государь свято верил в якобы братские заверения датского короля Фридриха IV[68] о том, что Дания верна договорным обязательствам с Россией, что она предоставит любое количество боевых и десантных кораблей для высадки коалиционного десанта на берега Швеции.
66
Роберт Джэксон — чрезвычайный и полномочный посол Великобритании при дворе шведского короля Карла XII.
67
Карлскруна — административный центр шведского лена Блекинге. Заложен Карлом XI как главная (а теперь и единственная) база шведского флота на 33 островах у берега Балтийского моря. Название в переводе означает «корона Карла».
68
Фредерик IV (11 октября 1671 — 12 октября 1730) — король Дании и Норвегии с 25 августа 1699 года. Сын датского короля Кристиана V и Шарлотты Амалии Гессен-Кассельской. Из династии Ольденбургов.