В Турции мы никогда не использовали местных электриков или уборщиков, только русских. Но здесь, в Москве, у вас очень много местного обслуживающего персонала. У каждого свое задание от КГБ, и каждый обязан докладывать. Почему бы вам не сократить число этих людей и не привлечь ваших собственных уборщиков? Нет ничего стыдного в том, чтобы ради вашей собственной безопасности мыть пол на этажах. Так нет же, вам приходится всегда привозить так много сотрудников, и каждый ищет какую-нибудь крупицу информации, за которую можно получить деньги. Исключений почти не бывает. И часто ваша доброта по отношению к некоторым людям служит плохим целям. Уж можете быть уверены, что я знаю об этом, поскольку мою собственную тетю заставили работать на КГБ в иностранном посольстве[33]{263}.
С того самого времени, как был запущен советский спутник, в 1957 году, Хрущев стал во всеуслышание хвастаться советским ядерным превосходством. В ноябре 1959 года он сказал, что у Советского Союза «такой запас ракет, такое количество атомных и водородных боеголовок, что, если на нас нападут, мы сможем стереть с лица земли наших потенциальных врагов»{264}. Хрущев утверждал, что один завод производит 250 ракет в год. Он сказал группе журналистов Херста: «Нас не запугаешь, да мы и не боимся. Экономика наша процветает. Наши ракеты производятся как сосиски — сходят с конвейера одна за другой»{265}.
Кайзвальтер затем попросил Пеньковского рассказать о заводе, которым так хвастался Хрущев. Он ответил, что Советский Союз может в широких масштабах производить ракеты для космических исследований, но массового конвейера баллистических ракет еще нет.
Пеньковский посмотрел фотографии прошлогоднего первомайского парада, чтобы показать, были ли там какие-нибудь новые ракеты, и узнал тактическую ракету «земля — земля» для наземных войск, ракету ПВО СА-2, взрыв которой не дал У-2 Пауэрса выполнить свою миссию, и СС-1, баллистическую ракету среднего радиуса действия{266}.
Кайзвальтер продолжал задавать вопросы по списку и спросил о мощности атомной бомбы, которую может нести самолет. Пеньковский ответил, что слышал, что это может быть бомба мощностью в пятьдесят килотонн{267}.
— А вы имеете какое-нибудь представление о том, каким образом атомная боеголовка укрепляется на ракетах? — спросил Кайзвальтер.
Пеньковский вспомнил технические подробности, о которых слышал на лекциях по ракетам в академии имени Дзержинского. Они обсудили также допустимые температуры для ракет, особенно то, как могут подействовать низкие температуры на их функционирование{268}.
По этому поводу Пеньковский сообщил следующее:
— Вы не могли засечь все испытания атомного оружия. Маленькие взрывы производятся в глубоких шахтах. Вы могли засечь их как показатель слабого землетрясения, но это не было сейсмическим проявлением. Вы должны были понять, что производится большое количество испытаний, но с зарядами очень малой мощности. После этих испытаний мы следим за тем, что появляется в прессе, например ТАСС, и, за редким исключением, об испытаниях не говорится ни слова. Научная экспериментальная работа в этом направлении бурлит, как гейзер. Все это происходит в центральной части Советского Союза, ближе к южным республикам. А все разговоры по поводу прекращения испытаний ядерного оружия — настоящий блеф. Хрущев избавится от всех ученых, как только они прекратят испытания. А почему испытания все еще проводятся? Потому что существует еще много проблем, которые необходимо решить. Это делается потихоньку в малых масштабах{269}.
33
Система изменилась только в 1986 году, когда Соединенные Штаты добились того, чтобы Советский Союз уменьшил число своих официальных представителей в США. Советы убрали всех своих граждан из американского посольства в Москве в качестве ответной меры на сокращение советского персонала в Америке. Больше американское посольство в Москве не пользуется услугами советских секретарей и технических работников внутри посольства. Теперь персонал предоставляет американская сторона.