Пеньковский вернулся на прием. Дженет осталась в кабинете своего мужа, который находился в том же крыле посольского особняка, что и гардеробная. Минут тридцать спустя в кабинет пришел Рори Чисхолм, и Дженет отдала ему материалы Пеньковского. Пеньковский передал ей семь роликов отснятой пленки, отчет на четырех страницах, шифровку на двух страницах из отрывного шифровального блокнота и письмо на трех страницах[10].
Письмо Пеньковского, адресованное «моим дорогим друзьям», было написано 15 мая 1962 года. В нем он писал, что надеялся увидеться с ними в апреле, но несколько событий вынудили его отменить поездку. В январе планировалось начать его подготовку с целью замены одного из сотрудников в Международной комиссии по атомной энергии при Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке или Вене. Ее отменили, объяснив ему, что сначала нужно съездить в США, чтобы Государственный комитет получил возможность увидеть реакцию ФБР на его присутствие там. В ГРУ Пеньковскому сказали, что у них имеются перехваты американской почты из Турции, в которых его фамилия дважды указывалась американцами как фамилия офицера ГРУ. «На этом основании, — писал Пеньковский, — меня просили повременить с поездкой в Сиэтл до апреля».
В апреле он написал: «Серов лично предложил мне возглавлять делегацию в Сиэтл. Мы обратились за визами. Моя группа и я визы получили. Совершенно неожиданно последовал телефонный звонок и письмо из Центрального Комитета о том, что направлять эту делегацию в Сиэтл несвоевременно и что поездка на эту ярмарку откладывается до сентября 1962 года».
Проанализировав ситуацию, Пеньковский высказал предположение, что причина отсрочки кроется в следующем: «Центральному Комитету стало известно, что американцы готовятся предпринять какие-то провокации против советских представителей на ярмарке. Не поехал ни один из нас. Далее последовал отказ от обещания прислать делегацию. Было решено до поры до времени бойкотировать ярмарку в Сиэтле.
После этого в середине апреля друзья из Комитета и ГРУ предложили послать меня в качестве руководителя группы от Комитета на советскую промышленную выставку в Бразилию. Руководство Комитета и ГРУ согласились. Все документы были направлены в Центральный Комитет, и виза была получена. Я даже успел получить командировочные. За два дня до отлета некто из КГБ позвонил Серову лично и заявил следующее: «Пока нецелесообразно посылать его на Американский континент, поскольку есть сведения, что американцы им очень интересуются. Были зафиксированы частые телефонные звонки перед тем, как ему выдали визу в Сиэтл; на выставке можно ожидать всяких провокаций против него». Серову ничего не оставалось делать, как «принять к сведению» эти предупреждения и воздержаться от направления меня в Бразилию. (Кроме того, следует учитывать положение самого Серова.) В поездке мне было отказано. А группа вылетела на выставку. Пока было решено не строить никаких планов относительно моих поездок куда-либо, а мне продолжать работать в Комитете. Предположительно «соседи» (КГБ) располагают информацией о том, что мой отец не умер и находится за границей. Эта информация появилась в конце 1961 года. Сразу же начавшийся поиск места захоронения моего отца оказался безрезультатным: могилу отыскать не удалось. Не были найдены и документы, удостоверяющие смерть отца. Мое высокое начальство не придает этому особого значения и полагает, что мой отец умер».
Прошлое его отца по-прежнему омрачало перспективы Пеньковского. Время бежало. Он написал: «В сентябре 1962 года исполнилось 25 лет моей службы в армии. Если «соседи» будут продолжать копаться в моей биографии, меня могут отправить в запас или в лучшем случае переведут из ГРУ на какую-нибудь другую работу.
Я сыт всем этим по горло, у меня уже не хватает ни сил, ни энергии для моих друзей и покровителей. Мне очень хочется приехать к вам. Я сегодня же бросил бы все и уехал со своей семьей из этого паразитического мира. Как быть дальше? Прошу вашего совета».
Пеньковский хотел посоветоваться, в какой город в случае увольнения из армии ему было бы лучше перебраться вместе с семьей, с тем чтобы было легче претворять в жизнь свою мечту: «Может, мне переехать в Батуми, Сухуми, Одессу или Ригу, а может быть, куда-нибудь на Восток? Если меня уволят, то мне придется переселяться зимой 1962/63 года».
Он спрашивал также: «Сколько у меня на счету денег за выполненную работу? Если вдруг обстановка ухудшится, где мне укрыться?
10
Система одноразовых шифровальных отрывных блокнотов считается очень надежной, поскольку страница после использования Уничтожается, а шифр никогда не повторяется.