Но как туда попала Минна? Бедняжке просто не повезло: она встала на крышку люка как раз в тот момент, когда люк разверзся, чтобы поглотить очередную чернокожую жертву. Минна была не единственной случайной добычей кубинцев. Таким же точно манером они захватили несколько белых, продержали их в бессознательном состоянии несколько часов и отпустили, не причинив никакого вреда. Точно так же они отпустили бы и Минну, если бы канадская конная полиция не додумалась сделать из меня героя уголовной хроники. Когда о моих похождениях раструбили все монреальские газеты, кубинцы попали в сложное положение. Минна теперь оказалась очень важным свидетелем: отпусти они девочку сразу же, у многих бы в Монреале возникло желание узнать, где это она пропадала. Кроме того «барбудос» было известно, что я являюсь членом нескольких антикастровских организаций кубинских беженцев и они решили использовать ее в качестве инструмента морального давления на меня. Словом, какими бы соображениями заговорщики ни руководствовались, они посчитали более выгодным для себя одурманить девочку наркотиками, чем отпустить. И уже потом, когда Арлетта навела шороху со своей фальшивой ксивой, кубинцы решили вывезти Минну из страны вместе с остальными пленниками.
Но спасибо Корригану — ни черта у них не вышло.
В итоге кубинцы сели в глубокую и вонючую лужу — и поделом им! В угнанном самолете находилось шестьдесят семь американских негров с широким спектром цвета кожного покрова от иссиня-черного до нежно-желтого и в возрасте от одиннадцати до сорока восьми лет, которые представляли всю политическую палитру афро-американского населения от консервативных столпов буржуазного общества до сторонников «черных пантер», но при этом все они сошлись во мнении, что лично им Фидель Кастро не друг, не товарищ и не брат.
Правда, несколько самолетов, которыми, увы, не управлял Умник-Корриган, все-таки долетели до Гаваны. И похищенным неграм пришлось-таки попасть в столицу острова Свободы. Но ненадолго. Кое-кто из наших пассажиров позвонил в Штаты родственникам, после чего уважаемые правозащитные организации отправили на Кубу гневные письма с требованием немедленного освобождения похищенных граждан США. Чтобы приструнить Кастро, не потребовалось даже поднимать американскую общественность. Одной только угрозы это сделать оказалось достаточно: всех пленников тут же вернули, тихо доставив их в Мексику и так же тихо переправив через Рио-Гранде.
Что еще… Два пункта моей монреальской повестки дня — "Минна" и "Убийство" — можно было вычеркивать. Но оставалось еще два.
Героин. Он все еще надежно спрятан под подкладкой моего пиджака. Если его уничтожить, то предложение героина на американском рынке снизится, а следовательно цены у уличных барыг взлетят до небес, уровень преступности подскочит, и тысячи бедных наркашей, которых жизнь уже и так изрядно потрепала, совсем потеряют покой.
Кроме того, и корсиканская мафия умеет мстить своим кровным врагам. Так что, хочешь-не хочешь, а придется вернуть героин его недостойным владельцам. Правда, даром они его не получат. Так что когда у меня дойдут руки до этого дела, я напишу приятелю на Корсику, и он договорится с ними о возврате товара за небольшой откат. Уж не знаю, чем они мне решат откатить, но свой интерес я поимею!
Между прочим, торопиться мне некуда. Пусть они пока что маленько побегают, попотеют...
"Полиция". Вот уж с чем я точно не собираюсь торопиться, так это с разруливанием проблемы моих взаимоотношений с канадской полицией. Рано или поздно и канадцы и американцы позабудут о том, какой я суперпреступник. Я заставлю Ежи Пжижешевского забрать свое идиотское заявление о похищении — и тогда в Штатах у меня все будет в полном ажуре. А если еще и Шеф согласиться замолвить за меня словечко, то и Канада не станет настаивать на моей выдаче. Они, правда, могут запретить мне въезд в страну. Ну и пожалуйста, не больно-то и хотелось.
А пока что мы трое, Арлетта, Минна и я, роскошествуем в чудной двухкомнатной квартирке на Лорд-Эдвард-стрит в Дублине. Тут так потрясающе холодно, что нам приходится каждый вечер растапливать камин. Каждый день идет дождь, свежий такой моросящий дождик. Воздух в городе тоже свежий, никто не бастует, никаких уличных беспорядков, никто не звонит в дверь, у нас даже и телефона нет.
Арлетта скучает по своей тигровой шкуре. Тигровая шкура и тигровый берет остались в ее монреальской квартире, и очень сомнительно, что ей когда-либо удастся их вернуть. Ужасно жалко: эта тигровая шкура, да и берет, похоже, большая редкость. Вот получу свой откат за корсиканский героин — и там придумаем, что можно сделать…
Пока суд да дело Арлетта приобрела себе светлый парик. Мне еще не удалось найти маску Франкенштейна, но мы не теряем надежды. Минна стала говорить с явным дублинским акцентом. С помощью Арлетты она осваивает квебекский диалект французского и кроме того мечтает выучить ирландский, но пока что нам не удалось встретить здесь человека, который бы сносно им владел. При любом удобном случае Минна просит сводить ее в дублинский зоопарк. Нередко нам с Арлеттой удается ее уговорить заменить поход в зоопарк прогулкой по берегу Лиффи и кормлением чаек. Я пугаю Минну разговорами о том, что если мы надолго останемся в Ирландии, ей придется купить светло-голубое платье с фартуком и ходить в дублинскую школу. Хоть бы она из вежливости притворилась, что воспринимает мои угрозы всерьез...
Мы частенько видимся с Сетом и Рэнди. Они забегают к нам поужинать. В основном оба все время торчат в студенческих городках Тринити-колледжа и Национального университета, упрямо считая, что и в Ирландии можно раздобыть марихуану. Ну, если и впрямь можно, то им обязательно повезет.
Корриган неделю назад улетел домой — на сей раз в качестве авиапассажира. В день его отъезда все дублинские газеты написали об этом событии и выразили надежду, что он скоро вновь вернется на историческую родину. Наверное, вернется. Дублин ему понравился настолько же, насколько он сам понравился дублинцам, то есть чрезвычайно. Шутка ли: в городских пабах впервые со смерти Бихана28 жизнь забила ключом.
Я думаю, рано или поздно мы вернемся в Штаты. В моем почтовом ящике, наверное, скопилась уже добрая тонна писем. Я узнаю наконец, подарила ли Анналия моему сыну Тодору маленькую сестренку или братика и как ее/его назвали. Мне предстоит также выяснить, съели моих друзей в Африке или нет, а если да, то кто и почему.
И еще надо будет доложиться Шефу.
Я бы с радостью это сделал хоть сейчас, если бы мог. Но это стало бы нарушением главного правила — я ни при каких обстоятельствах не должен даже пытаться выйти с ним на контакт. Но даже если бы я и захотел, то не сумел бы этого сделать. Мне ведь не известно ни его имя, ни фамилия, ни должность, ни место работы, то есть вообще ничего!
И он со мной связаться не может, потому что понятия не имеет, где я.
Надеюсь, ему никто не сболтнет.
28
Брендан Бихан (1923-1964), завсегдатай дублинских пивных и тюрем, прославился не только антибританскими политическими взглядами и экстремистскими выходками, но и увлекательными романами о жизни послевоенной Ирландии.