Впрочем, русской императрице и ее министрам в это время было не до корсиканских повстанцев. В самой России пылал пожар пугачевского бунта, потребовавший от Екатерины II мобилизации всех сил для его ликвидации. Кстати говоря, Людовик XV не преминул воспользоваться очередной русской смутой, для того чтобы, в свою очередь, насолить своей русской «кузине». Христианнейший король не только занял весьма двусмысленную позицию в отношении Лжепетра III, но даже направил в армию мятежников группу своих офицеров. Но это уже другая история.
«Французский след» в восстании Пугачева
О восстании Емельяна Пугачева 1773 – 1775 годов написано много. Историки тщательно исследовали причины и предпосылки пугачевщины, проследили историю и географию восстания на всех его этапах, создали галерею исторических портретов главных действующих лиц тех драматических событий, наконец, подвели неутешительные итоги этой крупнейшей русской смуты. Тем не менее пугачевщина имела один аспект, до сего дня остающийся в тени. Речь идет о его, как бы мы сейчас сказали, международном аспекте.
Пугачевщина получила весьма широкий отзвук за пределами России. В течение почти двух лет Европа внимательно следила за развитием крестьянского восстания, гадая, кто же возьмет верх – Екатерина II, узурпировавшая в 1762 году престол своего незадачливого супруга, или самозваный мужицкий царь, называвший себя Петром III? Шансы на успех Лжепетра III вовсе не представлялись тогдашним европейским наблюдателям безнадежными, как это стало очевидным для последующих историков.
Самый пристальный интерес к событиям, происходившим тогда в России, проявляла Франция. В расчетах версальского двора всегда присутствовало убеждение, что смута в России – лучшая гарантия против возрастания русского влияния в Европе. Считая Екатерину II «заклятым врагом» Франции (именно так аттестовал императрицу герцог де Шуазель), в Версале в течение двенадцати лет со дня ее воцарения лелеяли мечты о свержении «ученицы Вольтера» с петербургского трона. Вначале подобные надежды связывались с несчастным Иоанном Антоновичем, томившимся в Шлиссельбургской крепости, а после его убийства в ночь на 5 июня 1764 года в Версале почему-то уверовали в растущую оппозиционность русского дворянства по отношению к немке на троне московских царей.
В этом смысле появление в сентябре 1773 года в заволжских степях самозванца, объявившего себя Петром III, было встречено в Версале с самым живым интересом, о чем красноречиво свидетельствует секретная переписка французского посланника в Петербурге Дюрана де Дистрофа со своим двором. Эту переписку я обнаружил, работая в Архиве Министерства иностранных дел Франции в Париже21.
По мере расширения своих масштабов пугачевский бунт со всей очевидностью приобретал широкий международный резонанс. Именно это обстоятельство более всего ранило самолюбие императрицы всея Руси, приказавшей срочно составить и распространить в Европе пропагандистскую книгу, разоблачающую Пугачева. Такая книга под названием «Лжепетр III, или Жизнь и похождения мятежника Емельяна Пугачева» была опубликована на французском языке (в то время международном) в Лондоне в 1775 году22.
Что крайне беспокоило императрицу на всем протяжении пугачевского бунта, так это зарубежные связи «маркиза Пугачева». Мысль о возможном иностранном участии в русской смуте долгое время не давала ей покоя. Вспомним, что пугачевский бунт разгорелся в крайне неблагоприятной для России обстановке, когда она вела изнурительную войну с Турцией, которую поддерживала Франция.
Между тем подозрительность Екатерины II не была лишена оснований. Изучение фондов Архива внешней политики Российской империи, и, в частности, секретной дипломатической переписки русского посланника в Париже князя Ивана Сергеевича Барятинского и посланника в Вене князя Дмитрия Михайловича Голицына с главой Иностранной коллегии графом Никитой Ивановичем Паниным за 1774 год, показывает, что у императрицы были обоснованные причины для беспокойства. Она еще не забыла, что в Польше конфедераты зачастую сражались с русскими войсками под руководством французских офицеров (22 француза в 1769 – 1770 годах были взяты русскими в плен и смогли вернуться на родину летом 1773 года лишь благодаря заступничеству Д’Аламбера). Она была осведомлена и об участии французских военных на стороне турок в войне с Россией. А что, если «проклятые французы» вместе с турками оказывают помощь и Емельке Пугачеву?.. Такое предположение вовсе не казалось абсурдным самодержице всероссийской, получавшей тревожную информацию на этот счет. С некоторыми документами, найденными в АВПРИ, которые в свое время причиняли беспокойство Екатерине II, мне и хотелось бы ознакомить читателя этих очерков23.
21
Archives des Affaires Étrangères. Correspondance politique. Russie. Vol. 93, 96, 97, 98, 100.
22
Le Faux Pierre III ou la vie et les aventures du rebelle Iemelian Pugatschew. D’après l’original russe de Mr. F. S.G. D. B. L., 1775.
23
АВПРИ. Ф. Сношения России с Францией. Оп. 93/6. ДД. 276, 289, 291, 292, 293, 297; Ф. Сношения России с Австрией. Оп. 32/6. Д. 557.