– А дальше остался один Юзеф, юноша-великан. На следующее утро он отправился на поиски и в том месте, где уже бывал раньше, обнаружил тела отца, двоюродных братьев и дядей, лежащие у входа в пещеру. Их черепа были расплющены ударами невероятной мощи, а тела остались несъеденными, и это значило, что убил их зверь чудовищной силы, но не от голода или страха. По какой-то причине – по какой именно, он и представить себе не мог, – Юзеф почувствовал, что за ним наблюдает, а возможно, его даже изучает неведомая тварь, затаившаяся в этой самой пещере. Мастер Сарду одно за другим унес тела от пещеры и глубоко их зарыл. Конечно же, он невероятно устал и ослабел, совершенно выбился из сил, был, что называется, фармушет[2], однако, как бы ни был Юзеф одинок, испуган и изнурен, вечером он вернулся к пещере, чтобы встретиться лицом к лицу с тем злом, которое могло или должно было явиться с наступлением темноты. Встретиться – чтобы отомстить за своих старших родственников или умереть в бою. Все это стало известно из дневника Юзефа. Много лет спустя дневник этот нашли в лесу, запись о решении отомстить была последней.
Авраам даже рот разинул:
– А что же там случилось, бобе?
– Этого никто точно не знает. После отъезда охотников прошло шесть недель, потом восемь, десять, а вестей от них все не было и не было. Дома уже со страхом думали, что охотничья экспедиция пропала без следа. Но вот на одиннадцатой неделе, глубокой ночью, к поместью Сарду подкатила карета с зашторенными окнами. В ней прибыл мастер Сарду. Он заперся в замке, в том крыле, где пустовали все комнаты, и видели его крайне редко, если видели вообще. Следом за юным Сарду пришли и слухи о случившемся в румынском лесу. Те немногие, кому удалось увидеть Юзефа, – если, конечно, их словам можно верить – говорили, будто он излечился от своего недуга. Некоторые даже шептали, что мастер Сарду обрел великую силу, под стать его сверхчеловеческим размерам. Однако столь велика была для Сарду горечь утраты отца, дядей и двоюродных братьев, что он больше никогда не выходил из своих покоев в дневное время и уволил большинство слуг. Правда, по ночам замок оживал – в окнах видели отсветы горящих каминов, – но с годами поместье Сарду пришло в упадок. А потом… потом стали поговаривать, что ночами по деревне ходит великан. Особенно живо этой новостью делились между собой дети: мол, они слышали, как стучит, тук-тук-тук, трость, на которую Сарду больше не нужно опираться, и он использует ее, чтобы стуком выманить детей из кроватей, а затем раздать им сладости и игрушки. Тех, кто не верил, подводили к ямкам в земле – часто эти ямки обнаруживались под окнами спален – и объясняли, что эти ямки не что иное, как следы трости Сарду, той самой, с набалдашником в форме волчьей головы…
Глаза бобе потемнели. Она заглянула в миску Авраама: борща осталось совсем немного, на самом донышке.
– Но вскоре, Авраам, крестьянские дети стали пропадать. По слухам, дети исчезали и в окрестных селениях. Даже в моей родной деревне происходило то же самое. Да, Авраам, твоя бобе выросла в селении, которое находилось всего в полудне пешего хода от замка Сарду. Я помню двух сестер. Их тела нашли на поляне в лесу. Они были белые, как окружавший их снег, их раскрытые глаза заледенели на морозе. Однажды ночью я сама услышала невдалеке это «тук-тук-тук» – такое ритмичное, такое громкое, такое призывное, – но не встала, а натянула на голову одеяло, чтобы заглушить звук, и потом не могла спать еще много ночей.
Окончание истории Авраам проглотил с последней ложкой борща.
– Со временем деревня Сарду совсем опустела, и место это стало про́клятым. Иногда через наше селение проходил табор, и цыгане, продавая свои диковинные товары, рассказывали о всяких странностях, происходящих возле замка. О появляющихся там духах и привидениях. О великане, который, словно бог ночи, бродит по залитой лунным светом земле. Именно цыгане предупреждали нас: «Ешьте больше и набирайтесь сил… иначе Сарду доберется до вас». Вот почему это такая важная история, Авраам. Ess gezunterhait – ешь на здоровье. Ешь и набирайся сил. Не оставляй в миске ни капельки. Иначе он придет.
Бабушка вернулась из своих воспоминаний, словно вышла из темноты на свет, и ее глаза снова заблестели.
– Иначе придет Сарду. Тук-тук-тук.
Мальчик доел все, до последнего волоконца капусты, до последнего кусочка свеклы. Миска опорожнилась, история закончилась, зато заполнились желудок и голова, да и в сердце не осталось пустого уголка. Бобе была довольна, и в лице ее на Авраама глядела вся любовь, какая только бывает на свете.
В такие моменты, принадлежавшие только им, и никому другому, они, сидя за шатким семейным столом, беседовали на равных, несмотря на целое поколение между ними, и делили между собой пищу сердца и пищу души.