— Ага.
Дюваль готов был побиться об заклад, что и о нем Вилье думает, что из него слова клещами не вытянешь.
— Узнали что-нибудь от него?
— У Филиппа Гантуа, так зовут лесника, есть теория, что парень смылся на лодке. На этом острове их очень много. Они перед каждым домом. Когда я шел по маленькой улице, заметил несколько в камышах, они лежали вверх дном. Может, дырявые, не знаю. Но здесь, на острове, почти у каждого есть хотя бы одна лодка.
— Сколько человек живет на острове? — перебил его Дюваль.
— Если говорить о тех, кто живет круглый год, их совсем немного. Это лесник и охранник в крепости, а еще хозяин бистро, но у него есть специальное разрешение. Домики здесь — они когда-то принадлежали рыбакам — официально сдаются в аренду городом Канны, и только на летний сезон или выходные, на данный момент здесь насчитывается 20 съемщиков, все они подписывают договор, что будут проживать здесь только в отведенное время. Другой вопрос, соблюдают ли они этот договор. Гантуа сказал мне, что по крайней мере один пожилой господин торчит здесь круглый год. Вы можете его пробить на всякий случай. Все остальные приплывают утром на первом пароме, а вечером уплывают обратно последним паромом.
— Кто эти «остальные»?
— Ну, например, охранники из музея. В низкий сезон их двое, в высокий — четверо. — Вилье взял кусок хлеба, откусил, запил глотком вина и продолжил: — Вы знаете, что здесь даже есть один почтальон, который раз в день приезжает на пароме?
— Ah bon?
— Да, да, у него самый короткий маршрут во Франции, об этом даже была статья в газете. Но на самой последней странице. Есть еще работники судостроительной верфи.
Дюваль вскинул брови.
— Вот как, неужели верфь еще работает? Я думал, ее закрыли! Вспоминается, что-то такое было в газетах. Там же был большой судебный процесс. А остров сейчас вроде как природоохранная зона, или нет?
— Да, да, суды до сих пор идут, именно потому что остров — это природоохранная зона. Защитникам природы трудновато ужиться с верфью всего на трех квадратных километрах. На западной оконечности острова есть также птичий заповедник. И защитники природы, конечно же, хотели бы заполучить себе весь остров. Они то и дело находят какую-нибудь пташку, которая увязла в нефтяном пятне. Но верфь все еще держится, потому что природоохранную зону здесь сделали относительно недавно. А верфь была здесь вечно, еще с римских времен. Можно сказать, что она такая же старая, как и сам остров. И появилась она гораздо раньше, чем люди решили, что природа нуждается в их охране.
— Ах, Вилье, я уважаю ваши взгляды, но в сохранении природы нет ничего особо предосудительного. Просто бизнес, который на этом делается, иногда вызывает сомнения. — После того, как я расследовал деятельность «Нэйче энд Лайф», мне все про них стало ясно как на духу. Не верю больше ни единому их слову. Это бизнес, и ничего более.
— Да, — сказал Дюваль, — и я об этом подумал. Пару месяцев назад они в связи с убийством известного режиссера Тибо столкнулись с экологической организацией «Нэйче энд Лайф», которая использовала для защиты природы крайне сомнительные способы и при этом зарабатывала кучу денег.
— Отлично, значит, у нас на острове есть природоохранная зона и верфь, которая держится, несмотря ни на что, так? — подвел итог Дюваль.
— Да, эта верфь дико раздражает активистов из «Ecolo»[24]. Те несколько лет с ней судились, но она пока работает, потому что это единственная верфь между Тулоном и Италией, которая может принимать одновременно до пяти яхт длиной до 50 метров, а это в наших краях кое-что да значит. Кроме того, на ней круглый год занято много работников, и у нее есть контракты с местными мастерами, которых тоже просто так со счетов не спишешь.
До сих пор верфь выигрывала все иски предъявленные к ней «Ecolo», но ее вынудили модернизировать производственные мощности и соблюсти множество экологических предписаний. Сейчас в работе стоят три яхты, но сегодня там никого не было и ворота были закрыты. При такой погоде — неудивительно. Утром рабочие приплывают на небольшой лодке из Парт-Канно в Каннах, а вечером возвращаются обратно. Неясно, сколько их там сейчас: трое, пятеро, восьмеро — все зависит от объема работы. Одно можно утверждать определенно: они не живут на острове и не ночуют здесь. Но именно это и интересно. Наверняка здесь есть и другие лодки, на которых можно уплыть с острова. Поэтому лесник Филипп уверен, что Ланваль взял шлюпку и сбежал на ней.