Алиса тихо заскулила.
— Он упал. Потому что вы три раза ударили его ножом, — деловито добавил Дюваль. Паскаль Мориани молчал — Три раза. Вы проткнули ему печень, повредили селезенку, задели артерию, снабжающую кишечник. Чтобы проткнуть печень насквозь, нужно было применить значительную силу, мсье Мориани.
Хозяин бистро посмотрел на него отрешенным взглядом.
— Я только защищался, — в который раз повторил он.
— Что случилось потом? — спросил Дюваль.
— Потом он пошел на корабль. Я подождал минутку, чтобы узнать, вернется ли он, но он не вернулся.
— Нет. У него не получилось. Он затащил себя вниз, добрался до своей каюты и попытался перевязать себе раны, но истек кровью. А вы позволили ему истечь кровью.
Алиса снова громко завыла.
— Но… но я не знал, что… я не знал, что он так сильно пострадал. Я просто хотел, чтобы он свалил и оставил Алису в покое…
— Pauvre type[41], — прошипела Алиса и обожгла Мориани ненавидящим взглядом. — Ты идиот, я бы все равно уехала!
Казалось, будто этот большой человек в момент сдулся, как воздушный шарик, вся сила ушла из его мускулистого тела. Он стоял, сгорбившись и опустив плечи, и молча смотрел на Алису. Потом отвернулся. Его загорелое лицо казалось серым и изможденным.
— А после вы выбросили нож в море?
— Да, — понуро ответил Мориани. — Когда я дошел до берега, я все еще держал его в руке, как идиот. А, потом я его просто выбросил. Я ничего этого не планировал, понимаете? У меня не было плана, и я не задумывался, действительно ли это подходящий способ избавиться от ножа.
Дюваль прошел мимо него, открыл дверь и крикнул:
— Филипп!
Лесник, уже ожидавший сигнала, стал подниматься по лестнице.
Дюваль был благодарен Филиппу Гантуа, что тот согласился поприсутствовать, но Паскаль Мориани не оказывал сопротивления и позволил надеть на себя наручники. Казалось, этот большой мужчина был сломлен. Всего за несколько минут он постарел и осунулся.
Когда они спускались по крутой лестнице в зал, дверь резко распахнулась и в бистро на высоких каблуках влетела мадам Марнье, обдав всех присутствующих волной цветочных ароматов. Ее рыжая грива была взъерошена ветром, а лицо было бледным, как у покойника. У нее за спиной мялись два офицера водной полиции.
— Ну, что здесь творится? — спросила она, глядя на Дюваля, лесника и Паскаля Мориани в наручниках. Последней в зале появилась заплаканная Алиса.
Мадам Марнье хлопнула портфелем о стол.
— Гляжу, я как раз вовремя. Будьте любезны, доложите мне, что здесь происходит. Мы можем пойти для этого в какое-то более укромное место?
Она огляделась.
Дюваль провел судью в подсобное помещение и вкратце обрисовал ей ситуацию.
— Мне кажется, у девушки в этом спектакле такая ничтожная роль, что нам не стоит ее привлекать, — закончил он свою речь.
Мадам Марнье издевательски подняла брови.
— Малышка и вас зацепила, а, комиссар? Но вы уж будьте так любезны, не теряйте объективности.
— Не волнуйтесь, мадам Марнье, я не променяю свой профессионализм на пару прекрасных глаз.
— Ох, если бы только глаз, — съязвила она.
— Я бы попросил вас, мадам Марнье, — возмутился Дюваль, а про себя подумал, что он удачно избежал чар Алисы и теперь мог возмущаться, не кривя душой. — Нет, — продолжал он, — я думаю, ею манипулировали. У нее довольно неустойчивая психика, поэтому она легко поддается манипуляциям. Но я полагаю, она извлекла из всего этого хороший урок. Я уверен, что ничего подобного больше не повторится. Не стоит омрачать ее будущее приговором.
— Вы говорите как социальный работник, Дюваль. Меня сейчас стошнит. Послушайте, ей уже не шестнадцать, она взрослая женщина, которая должна нести ответственность за свои поступки. Что тут еще можно обсуждать? — Она махнула рукой. — Ладно, расскажите все это своему капитану. Если вы сможете убедить его не выдвигать ей обвинений в посягательстве на жизнь, мы еще вернемся к этому разговору, — сменила гнев на милость судья. Она вытащила из портфеля ордер на обыск яхты «Кинг II». — А что нам делать с этим? Дело-то раскрыто, а никакой прямой связи между Орсини и этими убийствами нет!