— И опять же, разве это не чудо? — осклабилась она. — У вашей яхты возникли проблемы с двигателем аккурат в этом месте, ни в каком другом.
— Именно так, мадам, — развел руками Орсини. — Что мне еще оставалось делать?
— Но ведь это не единственная причина, по которой вы здесь, да?
В голосе мадам Марнье лязгнул металл.
— Нет, мадам, — сказал Орсини таким тоном, будто он пытался что-то втолковать неразумному ребенку, — позвольте мне объяснить, мадам. Послушайте, я продвигаю собственный лейбл одежды, и я подыскиваю недвижимость в Каннах для детского бутика, потому что весной планирую запустить марку детской одежды Santino. Я уже рассказывал все это вашему комиссару, мадам. И я довольно требователен в том, что касается размещения и архитектуры, я до сих пор не нашел то, что меня устроило бы. Поэтому я до сих пор здесь. Вы понимаете меня, мадам?
— Да, представьте себе, мсье Орсини, я понимаю, — язвительно сказала судья и тут же спросила, подбавив в голос сиропа: — Так вы хотите купить недвижимость в Каннах?
— Я пока не нашел подходящую, но бутик на набережной Круазетт определенно мне бы понравился.
Он самодовольно посмотрел на судью.
— Тогда вы должны понимать, что я буду следить за вами и задействую для этого все доступные мне средства, — заявила мадам Марнье.
— Мадам! — попытался изобразить оскорбленную невинность Орсини. — Я больше ни в чем не виноват. Я чист перед законом. У меня сейчас нет ничего, кроме модного бизнеса, как вы не можете этого понять?! После отсидки я изменил свою жизнь, правда. Разве это не то, чего бы вы хотели, чтобы люди менялись и больше не возвращались на скользкую дорожку? Так вот, я так и сделал! И я совершенно чист. Но даже если ты чист, тебя все равно не оставляют в покоеquel bordel de tnerde[42]! Что вам еще от меня нужно? Вы завидуете, что я зарабатываю больше вас всех? — он демонстративно тряхнул своими шикарными наручными часами. — Или что я могу позволить себе бутик на набережной Круазетт?
— Не дерзите, Орсини…
Мадам Марнье выбила энергичное фламенко на поскрипывающих досках пола.
Орсини вздохнул.
— Значит, Штаты депортировали вас ни за что.
— Ой, да забудьте об этих янки, — раздраженно махнул рукой Орсини. — Это проделки моих конкурентов. Они так и не смогли принять, что какой-то французик обставил их в бизнесе, и оклеветали меня. Мне не в чем себя винить, правда. Я не сделал ничего противозаконного.
— Мы не нашли ничего подозрительного, мадам, — доложили проводившие обыск полицейские. — Совсем ничего. В коробках, сложенных в одной из кают, мы нашли только рубашки и футболки с лейблом Santo.
Санто Орсини едва сдержался, чтобы скрыть довольную ухмылку.
Но мадам Марнье не спешила сдаваться. На следующий день, когда погода улучшилась, два водолаза обыскали корпус корабля и обшарили морское дно. На расстоянии вытянутой руки от «Кинга II» они обнаружили револьвер Smith & Wesson 357 Magnum и остатки размокшей картонной коробки с патронами. Орсини изо всех сил отрицал, что это его пистолет, и даже разыграл небольшую комедию.
— О-ла-ла, — воскликнул он с деланым возмущением. — Какую только дрянь не выбрасывают люди в море в наши дни. Серьезно! Я, конечно, не Гринпис, но это уже слишком.
— Этот пес! — рвала и метала мадам Марнье. — Он в открытую издевается над нами! А у нас что?! Ничего! Мы только выставили себя дураками!
— Мы его немного подразнили. Большего и ожидать не стоило. Уже было ясно, что убийца не он. По крайней мере, у нас есть новый экспонат для полицейского музея, — деловито констатировал Дюваль, глядя на револьвер. — Не экспонат, настоящее украшение коллекции. Представляю, как Санто было жалко расставаться с ним. Ведь это его револьвер, сомнений нет.
— Разумеется.
— И мы будем следить за ним и всем, что он делает. И вас он запомнит надолго, — добавил Дюваль, с улыбкой вспомнив о вмятинах, оставленных на дорогом деревянном полу каблуками мадам Марнье.
— Понятия не имею, о чем вы говорите, — сказала судья, но где-то в глубине ее глаз на мгновение блеснул радостный огонек. Но тут же погас, и она с сожалением добавила: — Это все мелочи, и этого явно недостаточно. — Она вздохнула. — Ладно, Дюваль, мне здесь больше нечего делать. Я с коллегами из водной полиции возвращаюсь назад. А вы что собираетесь делать?
— Пойду еще раз повидаюсь с Филиппом Гантуа, расскажу ему. А потом сяду на паром.
— Хорошо, тогда буду ждать вашего итогового доклада. Au revoir, комиссар, — сказала она и протянула ему руку.