«…Недостаточная стойкость красноармейских частей объясняется тем, что 1) это во многих случаях молодые, наспех сколоченные и необстрелянные части; 2) красноармейским массам, вследствие крайне недостаточной агитации на местах, не всегда ясны смысл чехо-белогвардейского восстания и его грозная опасность для рабочей революции; 3) командный состав либо недостаточно опытен, либо ненадежен; 4) партийно-советские представители и, в частности, военные комиссары обнаруживают сплошь да рядом недостаточную революционную выдержку и преданность делу революции».
В постановлении требовалось направить на восток лучшие, наиболее стойкие части, создать в войсковых частях на фронте и в тылу «твердые партийные ячейки с включением в них известного числа старых испытанных работников партии», установить непрерывный и бдительный контроль над недостаточно надежными лицами командного состава, подвергать суровой каре, вплоть до расстрела, комиссаров за побег или измену командующего. Одновременно Совнарком РСФСР принимает декрет, в котором отмечалось, что «уклонившиеся от призыва лица подлежат суду военного трибунала».[23]
Но всего этого, по мнению Троцкого, было недостаточно для успешной борьбы с трусами и дезертирами. В его голове витала мысль о «клеймении» и применении особых мер к «трусам, шкурникам, громилам и хулиганам». 5 августа 1918 г. он, в качестве наркома по военным делам, подписал приказ № 624, в котором на всех документах военнослужащих, изгоняемых из Красной Армии, могущих им служить удостоверением личности, требовалось:
«…Ставить штемпель (за отсутствием такового – надпись от руки): «Имя рек за порочное поведение изгнан из Рабочей и Крестьянской Красной Армии».[24]
Части Отдельного Чехословацкого корпуса тем временем продолжали расширять сферы своего влияния. 7 августа они захватили Казань. В тот же день туда из Москвы отправился экстренно сформированный поезд Троцкого. Перед отъездом, 6 августа, состоялась его беседа с Лениным.
«Необходимо в первую очередь укрепить нашу армию, – говорил Троцкий, – в основу частей положить крепкие революционные ядра, которые поддержат железную дисциплину изнутри. Надо создать надежные заградительные отряды, которые будут действовать извне заодно с внутренним революционным ядром частей, не останавливаясь перед расстрелом бегущих. Надо также обеспечить компетентное командование, поставив над спецом[25] комиссара с револьвером, учредить военно-революционные трибуналы и орден за личное мужество в бою».
«Все верно, абсолютно верно, но времени слишком мало, – сказал Ленин. – Если повести дело круто, что абсолютно необходимо, собственная партия помешает: будут хныкать, звонить по всем телефонам, уцепятся за факты, помешают. Конечно, революция закаливает, но времени слишком мало».
«Завтра же выезжаю на восток, чтобы на месте разобраться в обстановке и принять надлежащие меры по ее стабилизации», – успокоил Троцкий председателя Совнаркома.
Троцкий, прибыв 10 августа на Восточный фронт, начал претворять в жизнь обещание, данное Ленину. Уже на следующий день Лев Давидович подписывает приказ № 18, в котором отмечалось:
«Мне доложено, будто петроградский партизанский отряд покинул позиции.
Приказываю комиссару Розенгольцу проверить.
Солдаты и матросы Рабочей и Крестьянской Красной Армии – не трусы и не негодяи. Они хотят сражаться за свободу и счастье рабочего народа. Если они отступают или худо сражаются, то виноваты командиры и комиссары.
Предупреждаю: если какая-либо часть отступит самовольно, первым будет расстрелян комиссар части, вторым – командир. Мужественные, храбрые солдаты будут награждены по заслугам и поставлены на командные посты. Трусы, шкурники и предатели не уйдут от пули. За это я ручаюсь перед лицом всей Красной Армии».[26]
Член Военного совета Казанского боевого участка А. П. Розенгольц[27], выполняя приказ Троцкого, выехал на передовую, чтобы навести порядок в деморализованных частях. Ему это удалось, применяя «кнут и пряник».
Вскоре Л.Д. Троцкому представилась возможность исполнить свои угрозы. Противник, совершив внезапное нападение на Свияжск, опрокинул подразделения 2-го Петроградского полка и уничтожил бронепоезд «Свободная Россия». Отпор нападавшим оказали охрана Троцкого, писаря, телеграфисты, санитары и прислуга поезда, а также прибывший им на помощь отряд моряков. Военный трибунал, вершивший суд над 2-м Петроградским полком, приговорил каждого десятого к расстрелу, в том числе коммунистов, командира и комиссара полка. «В этот момент, – вспоминал участник Гражданской войны С.И. Гусев (Я.Д. Драбкин), – когда этот расстрел был произведен, и в той обстановке, в какой он был произведен, это была, безусловно, правильная, необходимая мера. Этот расстрел красной кровавой чертой подводил итог предшествовавшему партизанскому хаотическому периоду существования Красной Армии и был переходной ступенью к регулярной дисциплине».[28]
25
Речь идет о бывших офицерах и генералах русской армии, которых в Красной Армии именовали военными специалистами (военспецами).
27
А.П. Розенгольц (1889—1938), политический и военный деятель. Член Московского ВРК. В сентябре 1918 г. – июле 1919 г. – член РВСР, в августе – сентябре 1918 г. и апреле – июле 1919 г. – член РВС 5-й армии, в августе 1918 г. – декабре 1919 г. – член РВС Восточного фронта, в декабре 1918 г. – марте 1919 г. – член РВС 8-й армии, в июне – сентябре 1919 г. – член РВС 7-й армии, в октябре – декабре 1919 г. – член РВС 13-й армии, в мае – июне 1920 г. – член РВС Западного фронта, в июне – сентябре 1920 г. – член РВС 15-й армии. В 1930—1937 гг. – нарком внешней торговли СССР. Кандидат в члены ЦК ВКП(б) с 1934 г. В 1938 г. репрессирован; реабилитирован посмертно.
28
Цит.