Интересный нынче выдался день, ничего не скажешь….
– Уважаемый Анатолий Павлович, позвольте от имени командования и от себя лично поздравить вас с высокой правительственной наградой и вручить высокую правительственную награду, – и замолчал, пытаясь понять, что только что сказал. – Короче, от всей души. Чисто конкретно.
Компания в военкомате подобралась немногочисленная, но какая-то мутная. Несвежий после вчерашнего, изрядно утомленный жизнью капитан в измятой до состояния полной изжеванности форменной курточке и до неприличия грязной защитного цвета футболке. Чрезвычайный и особо доверенный представитель Родины-мамульки. Именно он вручил мне коробочку с тем самым давно обещанным орденом и книжечку к нему.
Лично я гладко выбритый и одетый в чистое. К тому же милый и румяный аки купидон с картинки. Абсолютно не страдающий похмельем, так как еще месяц назад успешно освоил в компании бывших сослуживцев ящик-другой-третий водки и с тех пор ни-ни-ни.
И наконец, еще один – роскошный мен в штатском. Не припомню, чтобы мы пересекались где-нибудь и когда-нибудь до этого, но родной конторой пахнуло вполне ощутимо.
– Позвольте еще раз поздравить вас и пожелать… – старательно дыша в сторонку, из последних сил проговорил капитан и тяжко вздохнул.
Больше всего на свете военному хотелось откомандировать свежеиспеченного орденоносца, меня то есть, в лавку за бутылкой и поправить на халяву подорванное накануне здоровье. Или выгнать всех посторонних из персонального, три на три метра, кабинета и сделать то же, но в одиночку. И, черт с ним, за свои, за кровные.
– Извиняюсь, – печально проговорил служивый, – дела. – Прихватил со стола, не глядя, какие-то бумаги и двинул на выход. Я было следом. – А вас я попрошу задержаться.
– Зачем? – удивился я. Точнее, сделал вид.
– Товарищ вот хочет с вами побеседовать, – кивнул капитан в сторону личности из прошлого, в углу, и резво стартовал с места, только половицы заскрипели.
И правильно сделал. Похмелье, как известно, штука не столько тонкая, сколько для здоровья опасная. И медлить с лечением не стоит. Чревато.
– Что-то душно здесь, – персонаж в штатском встал, подошел к окну и растворил обе створки. Поверх ароматов перегоревшей сорокаградусной и закуски в чесночном соусе слегка повеяло свежестью.
Потом приблизился и расцвел в улыбке. Ладошку ухоженную протянул. С маникюром на пальчиках. Достаточно крепкую.
– Мои самые искренние поздравления, Анатолий Павлович, – по-свойски, с юморком молвил он. – От имени и по поручению.
– И кто вам это поручил?
– Как это кто? – удивился он. – Родная контора, тезка. – Надо же, он тоже Толя. – У нас ведь как? – новоявленный тезка сделал брови домиком. – Никто не забыт, и никому ничего не забыли, усек?
– А то.
– Молодец! Так что Родина тобой вправе гордиться. И все мы – тоже.
Вот пусть и гордятся, коли право имеют. Как говорится, не препятствую.
– Присядем? – Он по-хозяйски устроился за капитанским столом, я скромно присел рядом. И приготовился.
– Погодка-то какая, – глянув в окошко, поделился радостью со мной Анатолий. – Бабье лето, интересно, надолго ли? – и жадно на меня, как на единственного в мире носителя секретов природы, уставился. Я пожал плечами. – Как жизнь молодая?
– Живу, – по-спартански лаконично отозвался я.
– Честно, надеюсь? А то некоторые, – и подмигнул игриво, как пукнул, – шалят. Научили их, понимаешь, всякому и разному на свою голову… – Вдруг нахмурился и сменил тему: – Какие планы на будущее?
– А почему вас это интересует?
– Служба такая, тезка. За нашими бывшими присматривать, – развернул красную книжицу и сунул мне под нос. Тут же захлопнул и вернул на место, в нагрудный карман пиджака. – Чтобы не шалили.
– Здорово, – обрадовался я. – Значит, по всем вопросам сразу к вам?
– Не совсем так, – Анатолий покачал головой и глянул сурово. – Если создашь вопросы, то мы к тебе, причем сразу. Уразумел?
– Ага.
– Тогда иди и не греши.
Я встал и двинулся на выход, а, может быть, тезка остался сидеть, государственными думами объятый. Почему, спрашивается, может быть? Да потому, что уж больно умело он мне ксиву[5] предъявил, закрыв пальцем имя, фамилию и отчество, зато оставив все остальное бла-бла-бла касательно прав ее владельца и обязанностей всех остальных граждан по отношению к нему. Вот и гадай, как его на самом деле зовут: Толя, Вася или вовсе даже Мухаммед. А может, Сруль.
5
Ксива (
Предмет невыразимой гордости юных разведчиков. И страстного желания хоть кому-то ее предъявить. Чтоб уважали. Взрослые опера пользуются данной ксивой редко, исключительно в случаях крайней необходимости. А то и вообще годами к ней не притрагиваются, потому что настоящий профессионал и так способен решить любой вопрос. На то он и опер, а не дешевое чепушило с важной бумагой на кармане.