В общем, трудно не заметить, что инородческое население начинает представлять сплошной пролетариат, над будущим которого стоит задуматься. Несомненно, что все внешние проявления голода, болезни, уменьшение плодовитости и самое вымирание, за устранением древнего фактора воинственного истребления, — суть результаты только постепенного падения быта и ухудшающегося экономического состояния инородцев. Факт этот является настолько общим и очевидным, что не может не возбуждать внимания всех исследователей[49].
Существуют свидетельства, что инородцы в прежнее время менее бедствовали, когда у них было более стад и угодий для промысла. Правда, они не были на высокой степени культуры, но они были сыты. Добычи зверя, пушнины и рыбы так было достаточно в древней Сибири, что инородцы роскошно, по-своему, удовлетворяли своей потребности защиты от холода. Когда-то вышли остяки навстречу русским в бобрах и соболях, что и возбудило в последних зависть и жажду к наживе насчет дикарей. Питательных продуктов благодаря заповедным нетронутым лесам, которых не коснулся огонь сибирских палов, и благодаря свободному промыслу на реках было вдоволь. Оленеводство на севере не было еще убито, впоследствии, с погрома казаков, оно уже не поправлялось. Кочевья южных инородцев занимали гораздо большие пространства, чем ныне: калмыки и киргизы кочевали до Томска и Красноярска, наконец, по Тоболу, Ишиму и Иртышу. Среднюю Сибирь с лучшими угодьями занимали татары. История и памятники убеждают, что если инородцев в Сибири было не более, то во всяком случае они раскидывались шире и свободнее, чем ныне. Отзывы историков и путешественников о жизни инородцев в прошлом и начале нынешнего столетий показывают, что древний быт их был гораздо обеспеченнее настоящего. Все это говорит, что факт обеднения инородцев, упадок их промыслов и постигающее их вымирание есть факт позднейшей истории и современного их положения. Чтобы убедиться в этом, достаточно проследить и сообразить ту сумму исторических влияний и все те изменения в инородческой жизни, которые произошли со времени покорения Сибири.
Прежде всего нам приходится обратить внимание на то, что район размещения инородцев не остался тот же самый, как до пришествия русских, он все более и более суживался и, наконец, явился довольно ограниченным в то время, когда население инородцев не могло не увеличиваться в общей сумме. Район же промыслов при занятии края русским населением все более отодвигался и ограничивался. Само собою, что большинство лучших земель и угодий перешли к русскому населению. Точно так же, как в Америке индейцы отодвигаются на запад, так инородческие племена Сибири отодвинуты на север и на юг, небольшие же оазисы и клочки инородческого населения внутри Сибири замкнуты русским населением. Понятное дело, что с уменьшением земельного района для звероловства, охоты, рыбной ловли, с сокращением пастбищ и уменьшением возможности передвижения сокращались и средства пропитания. Это первое. Второе: самые территории, куда инородцы были оттеснены и где они по необходимости должны были размещаться, далеко не всегда по климатическим, топографическим и физическим условиям соответствовали тем местам, которые они прежде занимали. Весьма разнится перемещение и переселение добровольное по выбору от перемещения по необходимости, поэтому многие инородческие племена могли не найти ни тех удобств жизни, ни того естественного богатства и изобилия природы, каким прежде пользовались. Нечего говорить, что север Сибири и полоса тундр были менее гостеприимны, чем лесная и средняя полоса Сибири, солонцеватая и голая степь беднее для пастбищ, чем степи и луга близ больших рек и озер, занятых русскими.
Инородцу приходилось приучаться, приноровляться к новому климату и условиям не постепенно, но сразу — вот начало того экономического кризиса, который мы рассматриваем. Процесс оттеснения инородцев и ограничение их района продолжается вместе с успехами колонизации, расчисткой лесов, занятием устьев рек, долин и т. д. Мало того, угодья инородцев не остались неприкосновенными и в тех местах, которые составляют, по-видимому, круг их района. Русские колонии не оставили инородческого района, мы видим поселения русских промышленников и торговцев на Крайнем Севере, в Обдорске, в Березове, в Самаре, в Нарыме и других местах. На юге колонизация вторглась в калмыцкий район, средина Алтая занимается пасеками и заимками, в киргизской степи лучшие земли взяты в собственность казачьего войска. По отношению к распределению землевладения замечается повсюду факт перехода лучших земледельческих угодий, лугов, сенокосов, наконец, рыбных ловель к русским.