Выбор определенного ракурса влечет за собой плюсы и минусы, это очевидно для любого проекта. В случае этой книги целью не является ни экономическая история, ни микроистория. В обзоре экономической истории, компонента столь же важного, сколь и неполного, я полагаюсь на существующую историографию. Чтобы стать микроисторией, эта книга должна была бы уделять гораздо больше внимания казакам, служилым, крестьянам и данникам. Таким образом, мой анализ деятельности тех, кто располагал юридическим статусом купца, не создаст полной картины сибирской торговли. Но он может пролить свет на социальную историю купцов в России и продемонстрировать взаимодействие между торговлей и государственным строительством на окраине в раннее Новое время. В Сибири история купцов включает в себя бухарцев – купцов-мусульман, переехавших в Сибирь из Центральной Азии и в награду за это получивших от Российского государства особые льготы, хотя и не вошедших в одну из трех описанных выше привилегированных групп. Настоящая книга пытается показать объемную картину коммерческой жизни в Сибири, обрисовать каждодневные решения и вызовы, а также пути, которыми государственные чиновники могли способствовать или препятствовать коммерческим интересам. Этот подход оправдан потому, что, хотя в теории государство стремилось облегчить деятельность купцов (и обложить ее налогом), на практике контроль центра над периферийной администрацией был осложнен расстоянием и давней традицией самообогащения, существовавшей до того, как чиновники стали получать фиксированное жалованье.
На страницах этой книги мы проследим семейные коммерческие предприятия, порой на протяжении нескольких поколений. Хотя концепция «семейного предприятия» широко известна в истории бизнеса, мы используем другую методологию. Истории семейных предприятий часто основываются на тщательном изучении делового архива. Затем эти записи вводятся в более широкий контекст. Но когда речь заходит о предприятиях семьи Шабабиных или изучаемых в настоящей книге русских купцов, семейного архива не существует16. Представленная здесь реконструкция основана на тех моментах, когда члены семьи взаимодействовали с государством. Представьте себе, например, историю Фуггеров или Рокфеллеров, в которой вся информация происходила бы не от деловых записей самой семьи, но от изучения государственных записей – разрешений на ту или иную деятельность, документов о выплате налогов и штрафов, заявлений на получение разрешений, виз и т. д. Когда историк лишен роскоши поместить в центр исследования записи самого учреждения, задача осветить историю семейного бизнеса на протяжении многих поколений становится куда более сложной. Историки, занимающиеся другими сферами, иногда критикуют чрезмерно государственный подход специалистов по истории России, видимо не понимая, что речь идет не о сознательном выборе исследователей, а о необходимости, продиктованной существующими источниками. Это относится и к настоящей истории.
16
Единственные известные мне сохранившиеся купеческие архивы до XVIII века – архивы семей Строгановых и Панкратьевых. Источники просто не позволяют создать такие труды, как: