Наконец поехали в Ленинград. Вяха развязали. Ожил и «покойник», который сразу же начал ругать товарищей: «По мне сапогами ходили и нос разбили». «Нос его действительно вырос размерами и куда-то вбок глядел», — замечает в мемуарах Вяха.
В Ленинграде Вяха провел два дня. Жил он в прекрасном номере гостиницы «Европейская», где мог есть и пить вдоволь, но не имел права выходить из номера и открывать дверь посторонним. Затем его тайно отправили в Москву. Там его поселили в отеле «Савой», но тоже без права выхода из комнаты. По ночам Вяха возили на Лубянку, где он познакомился с Артузовым, Пилляром, Стырне и другими чекистами. Там же ему вручили орден Красного Знамени № 1990. Интересно, что приказ о награждении Вяха подписал нарком по военным и морским делам и председатель Реввоенсовета СССР Михаил Фрунзе, сменивший на этих постах Троцкого. Вероятно, это был один из последних подписанных им документов о награждении — 31 октября 1925 года Фрунзе умер.
Затем Вяха вручили новые документы на имя Ивана Михайловича Петрова и сказали, что Тойво Вяха исчез навсегда. Вскоре ОГПУ распространило слухи о его расстреле. А на самом деле Вяха-Петров уже служил в это время в тихой бухте Абрау-Дюрсо на Черном море… О том, куда его перевели, и о его новом имени знали всего лишь несколько человек из ОГПУ. Для всех остальных он как в воду канул — на целых 39 лет[109].
Камера № 73
А Рейли еще вечером 27 сентября привезли на Лубянку. Первым его допрашивал заместитель начальника КРО ОГПУ Роман Пилляр. Он сразу же напомнил, что смертный приговор, вынесенный Рейли в 1918 году, никто не отменял. Следовательно, лишь от самого британского разведчика зависит, сохранят ему жизнь или нет. Другими словами, только сотрудничество с ОГПУ давало ему какой-то шанс.
Неожиданный арест был, конечно, сильнейшим потрясением для Рейли. И как для профессионала, и как для человека. Но в эти первые и самые тяжелые минуты он проявил настоящее мужество и самообладание. Разведчик подтвердил лишь свое имя (в протоколе допроса его назвали «Сиднеем Георгиевичем») и признал, что недооценил советскую контрразведку. На другие вопросы Рейли отвечать отказался.
Его поместили в камеру № 73 Внутренней тюрьмы ОГПУ.
В некоторых биографиях Рейли отмечается, что это была та самая камера, в которой сидел совсем недавно его друг Борис Савинков. Не исключено, хотя первоначально, до вынесения ему приговора, Савинков находился в камере № 60, а его гражданская жена — Любовь Дикгоф-Деренталь — в камере № 55. Так, по крайней мере, пишет она в своем тюремном дневнике. Но, возможно, что в камеру № 73 Савинкова перевели после приговора. Хотя известно, что это было помещение «повышенной комфортности», чуть ли не из двух комнат, Рейли об этом нигде не упоминает. Возникает, конечно, вопрос — где именно мог написать о своей камере Рейли? Да еще так, чтобы это дошло до нас? Было где. Но обо всем по порядку.
Первые допросы почти ничего не дали чекистам. Рейли держался стойко. Он надеялся, что еще сможет выкарабкаться. Ведь британская Секретная служба, узнав, что он арестован большевиками, наверняка потребует от правительства вмешаться. Большевикам совсем не выгодно портить отношения с Великобританией, которые и так не были слишком теплыми. Так что его либо вышлют, как в 1918 году выслали Локкарта, либо обменяют. Кроме того, он сразу же понял, что «Трест» — это, по сути, разведывательная операция ОГПУ в среде белой эмиграции с выходом на спецслужбы и правительственные круги европейских государств. Говорят, что он даже высказывал чекистам профессиональные комплименты в отношении организации этой операции.
«Первые дни Рейли держался твердо, хотя сразу понял, что “Трест” — мистификация ОГПУ, — подтверждал в одной из лекций курсантам школы ОГПУ Артур Артузов. — Он, однако, надеялся, что в его судьбу вмешается СИС, британское правительство. И тогда ему показали газеты, не только советские, но и лондонские, подлинность которых Рейли установить не составляло никакого труда. Он прочитал сообщение о собственной гибели. Следовательно, никто не будет заниматься его спасением. Теперь он понял, почему его содержат в одиночной камере Внутренней тюрьмы (той самой, в которой сидел и Савинков), почему конвоиры обращаются к нему не по имени, а по номеру — 73, почему переодели в форму сотрудника ОГПУ. Он был секретным арестантом. Конвоиры понятия не имели, кто он такой, скорее всего, полагали, что какой-то ответственный работник ОГПУ с периферии, серьезно проштрафившийся».
109
В отличие от многих других активных участников «Операции “Трест”», судьба Тойво Вяха сложилась относительно благополучно. Под фамилией Петров он окончил Высшую школу пограничных войск, как враг народа был арестован в 1938 году, но ему повезло — его вскоре освободили и даже оправдали. Участвовал в Великой Отечественной войне, был трижды ранен, дослужился до звания полковника госбезопасности. С разрешения руководства КГБ раскрыл свои настоящие имя и фамилию на встречах с писателем Львом Никулиным, написавшим в 60-е годы роман «Мертвая зыбь» о деле «Треста». Снялся в документальном эпизоде художественного фильма «Операция “Трест”». Писал мемуары, стал членом Союза писателей СССР. Умер в 1984 году.