Постепенно он вошел во вкус этих «опытов смерти». О себе он писал в стихах:
В 1906 году Савинков, находившийся на тот момент в Севастополе, где он готовил покушение на главного командира Черноморского флота вице-адмирала Григория Чухнина, был арестован и приговорен к смерти. Потом он не без рисовки вспоминал, что его больше всего занимало: «Режет ли веревка шею, больно ли задыхаться?»
Савинкову устроили побег. За границей они с Азефом разрабатывали покушение на императора Николая II. Сначала хотели разбомбить императорскую яхту с воздуха, потом потопить ее с помощью подводной лодки, но тут как раз вдруг выяснилось, что Азеф — провокатор[30]. Это был тяжелый удар для партии эсеров и идее террора в целом. Боевая организация от него так и не оправилась и вскоре была распущена.
Савинков взялся за литературу. Он выпустил свои «Воспоминания террориста», повесть «Конь бледный», роман «То, чего не было…». Они появлялись в печати под псевдонимом Виктор Ропшин и сделали ему имя в литературных кругах.
Во время Первой мировой войны он записался добровольцем во французскую армию, а заодно стал военным корреспондентом русских газет. В Россию он вернулся в апреле 1917 года и тут же активно включился в политическую деятельность. Поддерживал Временное правительство и Александра Керенского. Был назначен комиссаром Юго-Западного фронта. В июле стал управляющим Военным министерством (военным министром был сам Керенский) и товарищем военного министра.
Во время так называемого мятежа генерала Корнилова в августе 1917-го вел с ним переговоры от имени Керенского. Был назначен военным губернатором Петрограда. Предлагал Корнилову подчиниться Временному правительству, но потом сам подал в отставку из-за несогласия с политикой Керенского. Говорили, что в это смутное время Савинков всерьез подумывал о возможности самому стать диктатором в России, но приход к власти большевиков поставил на его раздумьях и планах жирный крест. Сразу же после октября 1917 года он начал борьбу с ними. Готовил покушение на Ленина, помогал формировать Добровольческую армию на Дону, потом перебрался в Москву, где и создал свой «Союз защиты Родины и Свободы». Ее целью было свержение Советов и возобновление войны с Германией. Савинков снова подумывал о своем будущем. В виде диктатора, разумеется. На меньшее он бы не разменивался.
…Весной 1918 года «Союз» Савинкова был, пожалуй, наиболее крупной контрреволюционной подпольной организацией в стране. Его отделения действовали в Москве, Казани, Ярославле, Рыбинске, Муроме, а число участников, по различным данным, доходило до пяти тысяч человек. «Союз» состоял из тщательно законспирированных пятерок, члены которых знали только руководителя пятерки и в случае провала не могли никого, кроме него, выдать.
Любопытные мемуары о руководителе «Союза» и своей подпольной работе в нем оставил капитан Василий Клементьев[31]. Он знал начальника штаба организации Савинкова полковника Александра Перхурова[32] и, во многом благодаря знакомству с ним, тоже вошел в штаб — ответственным за «связь между чинами штаба и лицами, желающими их видеть». Еще в апреле 1918 года, писал Клементьев, «Союз» впервые получил денежную поддержку от иностранцев — то ли от чехословаков, то ли от англичан, то ли от французов. Вскоре всем чинам назначили жалованье. Сам Клементьев получал 500 рублей в месяц. Командир полка и батареи — тоже 500, командир батальона — 400, роты — 375, взвода — 350, рядовые и командиры отделений — 300 рублей. От всех офицеров при вступлении в «Союз» требовалось выполнение только двух условий: хранить абсолютную тайну и по приказу штаба явиться на сборный пункт для вооруженного выступления.
Полковник Перхуров подсчитал, что в случае начала восстания на улицы Москвы с оружием в руках сразу же выйдут в лучшем случае 300–400 человек, и то в основном студенты и гимназисты («идейные офицеры» в организацию, возглавлявшуюся бывшим террористом, шли неохотно). Но пока его пессимизм вроде бы не находил подтверждения. Время от времени заговорщикам устраивались смотры. И в назначенный час десятки бравых людей, в которых можно было легко узнать офицеров, проходили мимо определенного места на какой-нибудь улице или бульваре то в шинелях нараспашку, то с красными бантами на груди. Доказательством принадлежности к организации, своеобразным паролем, был вырезанный из картона треугольник с буквами «О. К».
30
ЦК партии эсеров приговорил Азефа к смерти, однако тот сумел скрыться. Потом он жил в Берлине, где его в июне 1915 года как русского секретного агента арестовали немцы. Его освободили только в декабре 1917 года, но в тюрьме он тяжело заболел и в апреле 1918 года умер от почечной недостаточности.
31
32