Князь Иван Алексеевич Долгорукий, муж Натальи Борисовны, был взят под стражу и увезен в Тобольск, а затем в центральную Россию, в Новгород. Там его судили и казнили четвертованием. Братьям «урезали» язык, били кнутом и сослали на каторжные работы. Сестер разослали по монастырям. Бывшую царскую невесту Екатерину Долгорукую заключили в Томском Рождественском монастыре. В Березове, где были уже могилы Меншикова и его несчастной дочери Марии — первой царской невесты Петра II, а также стариков Долгоруких, осталась одна Наталья Борисовна с двумя малолетними сыновьями, рожденными в этом унылом краю. Долго ничего толком не знала она о судьбе неизвестно куда увезенного мужа.
Однако и цари не вечны. Умерла Анна Иоанновна, недолгим было правление Анны Леопольдовны. На престол 25 ноября 1741 года вступила Елизавета Петровна. По ее указу все Долгорукие, близкие ее племянника Петра II, были возвращены из ссылки. Царская невеста Екатерина освобождена из монастырского заточения.
Судьба так и не смилостивилась над нею. Петр II увел с собой на тот свет обеих своих невест. По возвращении в Россию Екатерина Долгорукая вышла замуж за А. Р. Брюса, племянника знаменитого сподвижника Петра I и известного «чернокнижника». Однако вскоре после свадьбы простудилась и умерла. По преданию, уже на смертном одре она в последний раз отличилась злою завистью, не оставлявшею ее всю жизнь: она распорядилась сжечь все свои платья, чтобы после ее смерти никто не смел их носить,— так как не в силах была и тут победить свое ненасытное ревнивое самолюбие: если не мне — так никому[76].
Наталья Борисовна Долгорукая вернулась из ссылки молодой женщиной; ей едва исполнилось двадцать восемь лет. Можно было начинать жизнь заново.
Люди по-разному распоряжаются не только своей судьбой, но и своим прошлым. И подчас сохранить его оказывается не менее трудным, чем верно угадать свое счастье. Долгорукая осталась верна любви и памяти покойного мужа.
В «Своеручных записках», доведенных, к сожалению, только до приезда в Березов, она спустя много лет после гибели мужа, все еще с живым волнением, пишет:
«Вот любовь до чего довела — все оставила, и честь, и богатство, и сродников, и стражду с ним и скитаюсь... Мне казалось, что он для меня родился и я для него, и нам друг без друга жить нельзя. И по сей час в одном рассуждении и не тужу, что мой век пропал. Я благодарю Бога моего, что он мне дал знать такого человека, который того стоил, чтоб мне за любовь жизнию своею заплатить, целый век странствовать и всякие беды сносить. Могу сказать — беспримерные беды».
Достоин ли был Долгорукий такой любви? Вопрос, пожалуй, беззаконный. Они прожили вместе восемь лет в Сибири, во мраке и тяготах ссылки, и жена была ему самым близким и дорогим человеком, принесшим такие жертвы, какие он не мог не оценить. Но доживи они вместе до благополучного возвращения в Россию — кто знает, как сложилась бы в дальнейшем судьба Натальи Борисовны и не пришлось ли бы ей страдать от вновь вспыхнувших страстей ее мужа «догулять» и «дожить» «недогулянное» в молодости? А может быть, безмерные страдания переродили бы и его душу, и Долгорукие дожили бы вместе до глубокой старости, и умерли в один день, как счастливые супруги Филемон и Бавкида? Гадать тут бессмысленно.
Наталья Долгорукая отклонила усиленные приглашения ко двору Елизаветы Петровны и отказала всем женихам. Родной брат ее Петр Борисович Шереметев, один из самых богатых людей России, владелец выстроенных им усадеб Кусково и Останкино, не отдал сестре, вернувшейся из ссылки, законной части отцовского наследства. Обделили се и родственники мужа. Наталья Борисовна поселилась скромно в Москве, целиком посвятив себя воспитанию сыновей. А когда дети подросли, перебралась в Киев, где и приняла пострижение во Флоровском монастыре.
Почему Долгорукая выбрала киевский монастырь? Вероятно, потому, что знала о желании своего отца фельдмаршала Шереметева, который в конце жизни просил Петра I разрешить ему стать монахом Киево-Печерской лавры. Петр не хотел расставаться со своим любимым сподвижником и отказал ему в этой просьбе.
Несчастья не оставляли Долгорукую и за монастырскими стенами. Младший сын ее Дмитрий унаследовал страстную натуру матери и сошел с ума от юношеской несчастливой любви. Наталья Борисовна — в монашестве Нектария — перевезла сына в Киев. Она думала, что лучшим исцелением для него будет уединенная иноческая жизнь. Но для того чтобы постричь сына — молодого князя из знаменитого рода — нужно было согласие императрицы. Случилось это уже в царствование Екатерины II.
На обращение монахини Нектарин Екатерина ответила отказом: «Честная мать монахиня! письмо ваше мною получено, на которое по прошению вашему иной резолюции дать не можно, как только ту, что я позволяю сыну вашему князю Дмитрию жить, по желанию его, в монастыре, а постричься, в рассуждении молодых его лет, дозволить нельзя, дабы время, как его в раскаяние, так и нас об нем в сожаление, не привело»[77].
76
Сулоцкий А. Княжна Екатерина Алексеевна Долгорукая в ссылке в Березове и в монашестве в Томске.— «Русский вестник», 1880, № 7. См. также пьесу о ней Д. В. Аверкиева «Разрушенная невеста».— «Русский вестник», 1876, кн. 1, с. 175 — 276.