В половине девятого из библиотеки позвонили.
— Милорд?
— Приготовьте ванну, Бантер.
— Хорошо, милорд.
— И кофе.
— Сию минуту, милорд.
— И поставьте на место все книги, кроме вот этих.
— Да, милорд.
— Теперь я знаю, как он это сделал.
— Правда, милорд? Примите мои поздравления.
— Но мне еще нужно это доказать.
— Второстепенная задача, милорд.
Уимзи зевнул. Через пару минут Бантер принес кофе, но Уимзи уже спал.
Бантер тихо расставил по местам книги и с интересом посмотрел на те, что лорд Питер оставил на столе. Это были «Дело Флоренс Мейбрик»,[121] «Судебная медицина и токсикология» Диксона Манна, книга с немецким названием, которое Бантер прочитать не смог, и «Шропширский парень» А. Э. Хаусмана.
Некоторое время Бантер задумчиво смотрел на книги, а затем тихо хлопнул себя по ноге.
— Ну конечно! — почти беззвучно прошептал он. — Какими же мы были безмозглыми баранами!
Он осторожно дотронулся до плеча лорда Питера:
— Ваш кофе, милорд.
Глава XXI
— Значит, вы за меня не выйдете? — спросил лорд Питер.
Заключенная покачала головой:
— Нет. По отношению к вам это было бы нечестно. И потом…
— Что?
— Я боюсь. Это ведь все равно что связать себя по рукам и ногам. Если хотите, я буду с вами жить, но замуж за вас не выйду.
Великодушное предложение было сделано таким мрачным тоном, что не вызвало у лорда Питера никакого энтузиазма.
— Но в таких отношениях тоже не все бывает гладко, — принялся убеждать ее Уимзи. — Простите, что позволяю себе подобные намеки, но, черт возьми, уж вы-то должны понимать, что часто люди просто живут вместе, но причиняют друг другу кучу неудобств и бранятся не хуже законных супругов.
— Знаю. Но зато вы сможете все оборвать, как только захотите.
— Но я не захочу.
— Захотите. У вас ведь семья, традиции. Жена Цезаря…[122] и так далее.
— Да черт с ней, с женой Цезаря! А что касается семейных традиций, что бы вы о них ни думали, они на моей стороне. Все, что делает Уимзи, правильно — и да помогут небеса тому, кто вздумает встать у него на пути. Даже наш пресловутый фамильный девиз гласит: «Прихоть Уимзи — закон», и с этим не поспоришь. Не то чтобы я при взгляде в зеркало находил в себе черты нашего родоначальника Джеральда де Уимзи, гарцевавшего на ломовой лошади у стен осажденной Акры,[123] но уж в делах брака я намерен поступать, как мне вздумается. И кто из родных меня остановит? Не порвут же они меня на части. Да что там, даже связей со мной не порвут. Простите за неловкий каламбур.
Гарриет рассмеялась:
— Я и не думаю, что они могут с вами порвать. Значит, вам не придется, как в викторианских романах, бежать со своей ужасной женой за границу и жить на захолустных курортах.
— Ни в коем случае.
— И люди забудут, что у меня когда-то был любовник?
— Мое прелестное дитя, они забывают такие вещи каждый день. Только этим и занимаются.
— Забудут, что меня обвиняли в убийстве любовника?
— А затем торжественно оправдали. И не важно, что у вас были серьезные причины желать его смерти.
— Хорошо, но я все равно за вас не выйду. Если люди способны все это забыть, значит, забудут и то, что мы не женаты.
— Они-то забудут. А вот я не забуду. Да уж, недалеко мы сегодня продвинулись. Скажите хотя бы, что сама мысль о совместной жизни не вызывает у вас отвращения.
— Но это ведь полнейший абсурд! — возмутилась девушка. — Как я могу воображать, что бы я сделала, а что нет, когда я даже не уверена, что выживу и окажусь на свободе?
— А что тут такого трудного? Я, например, могу сказать, как поступлю даже в самых невероятных обстоятельствах, а уж в вашем-то случае все ясно как божий день.
— Я так не могу, — ответила Гарриет, у которой силы, видимо, были на исходе. — Прошу вас, не спрашивайте меня больше. Я не знаю. Я не могу спокойно думать. Не могу себе представить, что будет после… после… следующих двух недель. Я просто хочу, чтобы меня выпустили отсюда и оставили в покое.
— Хорошо, — сказал Уимзи. — Больше я вас не побеспокою. Понимаю, это нечестно. Я злоупотребляю своим положением и так далее. В нынешних обстоятельствах вы не можете просто обозвать меня свиньей и выгнать вон. На самом деле я сейчас сам пойду вон — у меня назначена встреча с маникюршей. Очень милая девушка, правда, вместо «хотят» иногда говорит «хочут». Счастливо!
121
В 1889 году Флоренс Мейбрик обвинили в отравлении мужа, Джеймса Мейбрика, который был гораздо старше жены. Медицинская экспертиза обнаружила в теле мышьяк, но в недостаточном для летального исхода количестве. Среди обстоятельств дела особенно важно то, что мистер Мейбрик сам регулярно принимал мышьяк в небольших дозах, так как в то время он считался тонизирующим средством и афродизиаком.
122
Гарриет намекает на ставшее пословицей изречение Цезаря: «Жена Цезаря должна быть вне подозрений». Его вторая жена Помпея следила за устроительством религиозного празднества Доброй Богини, на котором разрешалось присутствовать лишь женщинам. Однако стало известно, что в здание проник переодетый в женское платье мужчина. Разгорелся скандал, и Цезарь, занимавший в то время должность великого понтифика, развелся с женой, хотя и признавал, что она может быть невиновна.
123
Осада Акры (1189–1191) — одно из ключевых событий Третьего крестового похода. После взятия города там целое столетие располагалась столица Иерусалимского королевства.