Выбрать главу

 — Как бы то ни было, — сказал я, — «праздные едоки» очень часто и помногу жертвуют на благотворительные цели.

 — На так называемые благотворительные, — вздохнул Артур. — Извини, что отзываюсь об их благотворительности неблагосклонно. Я не хотел указать на кого-либо персонально. Но если говорить вообще, то человек, который спешит удовлетворить любую фантазию, что только взбредёт ему в голову, не отказывая себе ни в чём, и всего лишь уделяет беднякам малую толику, да пусть даже всё, от избытков своего богатства, просто-напросто обманывает себя, называя это благотворительностью.

 — Но даже отдавая избыток богатства, он, возможно, отказывает себе в удовольствии скряги — чахнуть над своими сокровищами.

 — Не стану спорить, — улыбнулся Артур. — Если уж он имеет это нездоровое влечение, то делает доброе дело, сопротивляясь ему.

 — Но даже тратя их на себя, — настаивал я, — наш типичный богатей частенько делает добро, а именно тем, что нанимает людей, которые иначе не имели бы работы, а это зачастую лучше, чем развращать их, просто раздавая деньги.

 — Прекрасно и по делу сказано! — оживился Артур. — Самое время выявить две ошибки, что присутствуют в таком утверждении — его так давно не подвергали критике, что Общество нынче принимает его за аксиому!

 — А что такое? — удивился я. — Ни одной я не вижу ошибки, если честно.

 — Первая есть всего-навсего ошибка двусмысленности — предположение, будто «делание добра» (то есть, когда приносят пользу другим) — это доброе дело по определению (то есть, нужное дело). А вторая заключается в предположении, что если одно из двух данных действий лучше, чем другое, оно, значит, хорошее деяние само по себе. Я бы назвал это ошибкой сравнения — то есть, когда предполагается, будто если поступок лучше в сравнении, так он хорош и вообще.

 — Тогда как ты сам определишь доброе деяние?

 — А так: оно должно быть лучшим из всех, на какие мы способны, — уверенно ответил Артур. — И даже тогда «мы рабы ничего не стоящие» [21]. Но давай я приведу примеры. Никакой пример так хорошо не вскрывает ошибки, как крайний случай ошибочной ситуации. Предположим, я увидел двух детей, тонущих в пруду. Я бросился в воду и спас одного ребёнка, а потом удалился, оставив второго тонуть. Я ведь сделал «доброе дело», спасши жизнь ребёнка? И, однако... Или вот — предположим, что я повстречал безобидного странника, сбил его с ног и пошёл себе дальше. Это ведь «лучше», чем если бы я попрыгал на нём и переломал ему рёбра? И, однако...

 — Эти твои «однако» не могут иметь продолжения, — сказал я. — Перейди к примерам из действительной жизни.

 — Ну хорошо, возьмём одну из этих отвратительных причуд современной общественной жизни, Благотворительный базар. Интересно было бы выяснить, много ли тех денег, что доходят до намеченной цели, получены от подлинной благотворительности, и наилучшим ли образом расходуются хотя бы они? Только этот предмет нуждается в строгой классификации и подробном анализе, чтобы его должным образом прояснить.

 — Хотел бы я провести анализ этой проблемы, — сказал я. — Меня она тоже всегда ставила в тупик.

 — Пожалуйста, если я тебя ещё не утомил. Предположим, что наш Благотворительный базар устроен с целью пополнить фонды некоторого госпиталя, и что господа А, В и С предложили свои услуги и участвовали как продавцы, в то время как X, Y и Z покупали. Вырученные таким путём деньги пошли госпиталю. — Такие Базары бывают двух видов. Один — это когда получаемая от продажи выставленного товара сумма есть просто рыночная стоимость этого товара, иными словами — в точности то, что вы заплатили бы за него в магазине. Другой — когда за товар запрашивают баснословные деньги. Рассмотрим эти виды по отдельности. — Во-первых, случай «рыночной стоимости». Тут господа А, В и С находятся точно в такой же ситуации, как и обычные лавочники, с той разницей, что выручку они отдают госпиталю. Практически, они отдают свой умелый труд на пользу госпиталю. Это, на мой взгляд, истинная благотворительность. И я не вижу, как они могли бы использовать свой труд лучше. Но вот X, Y и Z находятся в положении самых обыкновенных покупателей всяческого добра. Говорить о «благотворительности» применительно к их участию в Базаре, по-моему, бессмысленно. И, тем не менее, так охотно говорят. — Во-вторых, случай «баснословных цен». Чтобы провести простейший анализ, нужно разделить вырученную сумму на две части: «рыночную стоимость» и стоимость сверх того. О «рыночной стоимости» мы уже говорили, остаётся только рассмотреть сумму, полученную сверх. Посмотрим. Эта сумма не есть результат труда господ А, В и С, так что их мы можем исключить из рассмотрения. Это дар, — госпиталю со стороны X, Y и Z. Моё мнение таково: этот дар сделан не лучшим образом, гораздо лучше было бы им купить то, что они хотели бы купить, и подарить то, что они пожелали бы подарить. У нас было бы два отдельных платежа. Зато появился бы хоть какой-то намёк на то, что мотивом их деяний служит реальная благотворительность вместо некоего смешанного мотива, наполовину благотворительности, наполовину удовлетворения личных потребностей. «На всём лежит след змея» [22]. Понимаешь теперь, почему для меня вся эта подложная «благотворительность» выглядит такой отвратительной [23]? — Он закончил с необычайной страстностью и безжалостно обезглавил своей тростью ствол чертополоха, росший у обочины. За этим стволом я с изумлением приметил Сильвию и Бруно и попытался удержать Артурову руку, только было поздно. Задела их его трость или нет, я не сумел разглядеть, во всяком случае они не обратили на неё никакого внимания, но весело заулыбались и помахали мне. Я сразу понял, что они только мне видимы — «наважденческое» настроение было чуждо Артуру в эту минуту.

 — Тебе что, чертополоха жалко? — спросил он. — Брось, это — не лебезящий Секретарь Благотворительного базара! А жаль, кстати! — грозно добавил он.

 — Послушайте, а его палка прошла мне сквозь голову! — крикнул Бруно. (Детишки уже обежали вокруг чертополоха и завладели моими руками.) — Прямо под бородой! Хорошо, что я не чертополох!

 — Ну вот, хоть с этим расправились! — продолжал Артур. — Боюсь только, что я говорил слишком длинно для твоего терпение и собственных сил. Ну, скоро мне поворачивать. Недалёко до конца пути.

 А я не удержался и процитировал:

«Плату, лодочник, тройную Принимай-ка — не шучу я: Переправились со мною Невидимки, всех нас трое!» [24]

 — В мастерстве выдавать неожиданные и несообразные цитаты, — засмеялся Артур, — равных тебе мало, а лучших и вовсе нет [25].

 Минуя место, где от дороги ответвлялась аллея, ведущая к побережью, я заметил одинокий силуэт, удаляющийся по ней в сторону моря. Пешеход находился уже на порядочном расстоянии, спиной к нам, но я не мог ошибиться — это была леди Мюриел. Артур не заметил её — он смотрел в другую сторону, на сгущающиеся дождевые облака, а я смолчал, зато попытался придумать какой-нибудь правдоподобный довод, чтобы убедить его возвращаться берегом.

 Такая возможность тот час же представилась.

вернуться

21

Евангелие от Луки, гл. 17, ст. 10.

вернуться

22

Цитата из поэмы Томаса Мура «Рай и Пери», входящей в его большой роман сложной структуры в стихах и прозе «Лалла-Рук».

вернуться

23

Подобное отвращение — удел не одного Артура. В те же годы Оскар Уайльд выступал и писал по поводу «так называемой» благотворительности: «Филантропы теряют всякое чувство любви к человеку». Не только в Англии, следует добавить: в 1885 г. в России выходит книга Д. В. Григоровича «Акробаты благотворительности», её название подхватывается публикой и делается крылатым.

вернуться

24

Рассказчик цитирует роман Генри Лонгфелло «Гиперион», кн. 3, гл. VI, главный герой которого, в свою очередь, наизусть читает это стихотворение целиком, добавляя, что это перевод стихотворения немецкого поэта Людвига Уланда (1787—1862; по-немецки стихотворение называется «Die Ueberfahrt»). Перевод его на английский принадлежит самому Лонгфелло. Читателям в России Уланд известен по переводам Жуковского.

вернуться

25

Выражение из романа Диккенса «Домби и сын», гл. 48, ставшее крылатым.