Если уделом Цезаря была слава, то уделом Октавиана – истинное величие. У него на лице словно было написано «империя»: легкая небрежность облика лишь подчеркивала магнетическую красоту его светлых глаз и правильных черт, и можно было решить, что он совершенно лишен тщеславия, если бы не тот факт, что он носил обувь на высокой подошве, стремясь казаться выше своего естественного роста (около 170 см)[26]. Октавиан добился успеха там, где его не добился Цезарь, отомстил за смерть приемного отца и победил врагов в битве и в конце концов стал единственным бесспорным правителем Рима. Став Августом, он сосредоточил в своих руках все политические полномочия, предусмотрительно рассредоточенные при республике, и по сути одновременно играл роль сенатора, консула и трибуна, верховного жреца (pontifex maximus) и главнокомандующего. Что касается его характера, мнения римлян разделились. Был он возвышенным провидцем и несравненным воином и политиком или же растленным, кровожадным, вероломным тираном, спрашивал историк Тацит (ок. 58–116), не указывая, впрочем, к какому суждению склоняется сам[27]. Впрочем, достижения Октавиана как императора (или первого гражданина, Princeps civitatis[28] – он предпочитал это именование) не вызывают сомнений. Придя к власти, он затоптал тлеющие угли гражданской войны, истощившей силы погибшей республики. Затеянное им грандиозное строительство изменило облик Рима: при нем завершили постройки, начатые еще при Цезаре, и по его распоряжению возвели множество других. Марсово поле площадью около 250 гектаров с множеством храмов и памятников основательно перестроили. Появились новые театры, акведуки и дороги. В ход шли только лучшие строительные материалы: на смертном одре Август хвастал, что он принял Рим одетым в кирпич, но оставил его облаченным в мрамор[29]. Он осуществил радикальную реформу правления, сократив полномочия сената и сосредоточив власть в своих руках, и поощрял культ императора, при его преемниках дошедший до такой степени, что некоторых императоров стали почитать как полубогов.
К смерти Октавиана, скончавшегося 19 августа 14 г. в почтенном семидесятипятилетнем возрасте, Римская империя была значительно расширена, умиротворена и обновлена масштабными реформами. Хотя Британия по-прежнему оставалась нетронутыми дебрями (Цезарь, побывав там в 55–54 гг. до н. э., ужаснулся перспективам, которыми грозило серьезное вторжение, и его приемный сын тоже решил оставить бриттов в покое), в состав ранней Римской империи входили Апеннинский и Пиренейский полуострова, Галлия (современная Франция), трансальпийская Европа вплоть до Дуная, большая часть Балкан и Малой Азии, солидный кусок левантийского побережья от Антиохии на севере до Газы на юге, богатейшая провинция Египет, завоеванная Октавианом в знаменитой войне против последней правительницы из династии Птолемеев Клеопатры и ее возлюбленного Марка Антония, а также значительная часть Северной Африки, на западе доходившая до Нумидии (современный Алжир). Кроме того, была подготовлена почва для дальнейшего расширения в следующем столетии.
Рим был единственной в истории державой, которой принадлежало все побережье Средиземного моря, а также огромные территории, простирающиеся на многие мили вглубь суши. На пике могущества при Траяне (пр. 98–117), завоевавшем Дакию (современная Румыния), площадь империи от Адрианова вала до берегов Тигра составляла около 5 млн кв. км. Четверть всего населения Земли жила под властью Рима. Это был не просто огромный конгломерат захваченных империей земель – все они были реорганизованы и несли на себе характерный отпечаток римской цивилизации. В апогее имперского развития Рим представлял собой колоссальную централизованную державу, свирепо охранявшую свои границы, эффективно управляемую (хотя вряд ли отличавшуюся свободой и терпимостью), технически развитую и оплетенную сетью исправно работающих внутренних и внешних связей.
«Создав пустыню, они говорят, что принесли мир»
Что же особенного было в Римской империи? Первой и самой поразительной, на взгляд постороннего, особенностью была колоссальная, несокрушимая военная мощь Рима. Воинская культура тесно сплеталась с политикой. Избрание на гражданские должности во времена республики более или менее зависело от прохождения военной службы, а получение поста военного командующего, в свою очередь, зависело от политической деятельности. Неудивительно, что многие великие достижения в истории Рима завоевывались на полях сражений. Государственный аппарат опирался на профессиональную регулярную армию и в немалой степени существовал для ее обслуживания. В конце правления Октавиана Августа в армии насчитывалось около 250 000 человек, а на пике своего развития в начале III в. она могла выставить 450 000 человек со всех концов империи. Легионы по 5000 тяжелых пехотинцев из числа римских граждан были усилены вспомогательными отрядами (auxilia) из представителей многочисленного не имеющего гражданских прав населения империи и наемниками (numeri), набранными из варварских войск за пределами империи. Как мы увидим далее, в последние годы империи варварский контингент занял в римской армии господствующее положение. На флоте служило еще 50 000 человек. Содержание этих сил, рассредоточенных на огромной территории от Северного до Каспийского моря, поглощало ежегодно 2–4 % всего ВВП империи. На оборону уходило более половины государственного бюджета[30]. Были времена, когда римская военная мощь, напротив, становилась помехой гармоничному существованию империи – так случилось в последние дни республики в I в. до н. э. и при череде бесславных императоров в эпоху так называемого кризиса III в. Однако без римской армии никакой империи не было бы вовсе.
27
Church, Alfred John, Brodribb, Jackson, William (trans.), Lane Fox, Robin (intro.).
28
Первые 300 с небольшим лет существования Римской империи нередко называют принципатом, по тому титулу, который предпочитал Август.