— Никто не пришел их починить, — сказал я раздраженно. — Три дня уж жду. Впрочем, неважно.
Осталось преодолеть последние три ступени. Джеффри постучал по циферблату часов, точно это был барометр, затем изобразил страшный удар по нему.
— Чертова дыра, — вымолвил он. — Ненавижу, глаза б мои не видели этой чертовой дыры.
— Погоди, Джеффри, со временем привыкнешь.
— Мы могли бы поехать куда-нибудь в другое место. Есть же другие острова, если уж ты непременно хочешь на проклятый остров.
— После поговорим, — ответил я. — Сейчас у нас гости.
— Могли бы, черт побери, и остаться в Танжере. Мы могли бы и получить кое-что с тех ублюдков.
— Мы? Это ты попал в переделку, а не я.
— Ты мог бы что-нибудь сделать. Верность. Не смей произносить это чертово слово при мне.
— Я и сделал кое-что. Увез тебя из Танжера.
— Но почему привез в эту гнусную дыру? Тут мерзкие попы и полиция заодно, рука руку моет.
— Два мерзких попа как раз дожидаются меня за дверью. Сбавь тон.
— Если ты хочешь тут и околеть, я не этого хочу.
— Человек где-нибудь да должен умереть. Мальта вполне по мне.
— Почему, черт возьми, ты не можешь сдохнуть в Лондоне?
— Налоги, Джеффри. Налог на наследство. Климат.
— Боже, разрази и прокляни эту вонючую дыру!
Я вошел в холл, и он за мной, чертыхаясь уже шепотом. В трех шагах от меня на серебряном подносе рядом с китайской вазой полной цветов лежала новая стопка поздравительных телеграмм. Бар находился по другую сторону холла, справа, между оффисом, где Джеффри забросил всю секретарскую работу, и моим личным уютным кабинетом. На стене между баром и кабинетом висел рисунок Жоржа Руо[6] — безобразная балерина, нарисованная нетерпеливыми жирными черными штрихами. В свое время в Париже Мэйнард Кейнс[7] горячо настаивал на том, чтобы я его купил. Он про рынки знал все.
II
Их преосвященство чувствовали себя в баре вполне комфортно. Я ожидал, что он будет нетерпеливо ерзать, сидя за столом перед нетронутым стаканом оранжада, однако он уселся у стойки бара на обитом желтой кожей табурете, маленькой ножкой опираясь на перекладину стойки, держа в пухлой ручке стакан скотча. Он громко и дружелюбно беседовал с одетым в белый пиджак Али, расположившимся за стойкой в роли бармена, к моему крайнему изумлению — на родном языке последнего. Неужели на него снизошел дар пятидесятницы? Но тут я вспомнил, что мальтийский диалект и магрибский арабский — языки близкородственные. При моем появлении его преосвященство слезли с табурета и с улыбкой приветствовали меня по-английски:
— Наконец-то, я имею честь и удовольствие видеть вас, мистер Туми. Я уверен, что говорю от лица всей общины и желаю вам еще многих и счастливых лет.
Смуглый молодой человек в более скромном священническом облачении прокричал из угла:
— С днем рождения, сэр, да. Это большая честь — поздравить вас лично.
Бар был небольшим, и совсем не было нужды кричать, но некоторые мальтийцы даже шепотом говорят на удивительно высоких нотах.
Он рассматривал фотографии в рамках, развешанные на стенах, на которых я был запечатлен в компании различных знаменитостей — с Чаплиным в Лос-Анджелесе, с Томасом Манном в Принстоне, с Гертрудой Лоренс[8] в конце одной из моих долгих остановок в Лондоне, с Г. Дж. Уэллсом (конечно вместе с Одеттой Кюн[9]) в Лу Пиду, с Эрнестом Хемингуэем на его яхте “Пилар” недалеко от Ки Уэст. Кроме того, на стенах висели старые афиши моих пьес, имевших успех — “Он заплатил за все”, “Боги в саду”, “Эдип Хиггинс”, “Удар, удар еще удар” и другие. Оба священника подняли бокалы в мою честь.
Затем его преосвященство поставили свой бокал на стойку и приблизились ко мне несколько вкрадчивой походкой, вытянув правую руку с тем, чтобы я облобызал архиепископский перстень. Однако я эту протянутую руку пожал.
— Это мой капеллан отец Аццопарди.
— А это мой секретарь Джеффри Энрайт.
Архиепископ был младше меня на несколько лет, очень бодр хотя и весьма толст; его пухлое лицо было почти лишено морщин и складок. Мы разглядывали друг друга с дружелюбной осторожностью, нас разделяли профессии, но роднила принадлежность к одному поколению. Я довольно фривольно пошутил, что все мы, не считая Али, составили бы неплохую комбинацию в покере — две пары.
Я обратился к Али по-испански: “Джин с тоником. И можешь быть свободен”.
Его преосвященство присели за один из трех столиков, допили содержимое своего бокала и шутливо покачивали пустой бокал на ладони. Они чувствовали себя как дома. В конце концов, это же их архиепископство.
6
Жорж Руо (фр.
7
Джон Мейнард Кейнс, 1-й барон Кейнс CB (англ.
8
Гертруда Лоуренс (4 июля 1898 — 6 сентября 1952 г.) английская актриса, певица музыкальной комедии.
9
Одетт Кюн (