Думать, не думая – так порешила церковь. Сатана-философ, создавший головокружительнейшие философские системы Востока, находивший удовлетворение в поэтических утонченностях Платона, Сатана, раздробивший страшной тяжестью манихейских ересей лучшие головы верных, со злой удовлетворенностью улыбается этому ребячеству.
– Но как же, – спрашивает он у церковных ученых с неописуемо лукавым подмигиваньем, – как же будет, если мужик тащит свинью на базар? Кто тут тянет, мужик или веревка?
Целое столетие мучительно ломает себе голову над этим вопросом. Мнения разделились, и самые находчивые атлеты тупоумия не могут разрешить этого вопроса. Машина для мышления разбила мышление, и церковь облегченно вздохнула. Но в то самое мгновение, когда церковь спокойно захотела отдаться своему тихому и нежному делу, сбору десятины, разражается страшная гроза. Абеляр позволяет себе маленькое словечко: «Идея не есть бытие, абстракция не есть реальность».
Красивый и величественный, как бог, так что, по свидетельству летописцев, во всей Франции не было женщины, которая могла бы противостоять ему, необыкновенно ученый для своего времени, вооруженный блестящим даром красноречия, Абеляр начал говорить, как человек, к людям. Он развил и популяризировал ужасающую пустоту церковных учений, и пришел к новым неожиданным заключениям, которые опрокидывали все учения церкви.
Если Ансельм хотел верить, чтобы знать, то Абеляр хотел испытывать и познавать, чтобы придти к вере.
Грех не в деянии, а в намерении. Следовательно, нет греха, но есть кара. Но к чему же весь труд спасения? Это был акт любви. Бог хотел восстановить закон любви, поэтому и послал Сына своего на землю.
Это было страшной ересью для того времени, но философия Абеляра распространилась со страшной скоростью по всей Европе; у ног его сидел цвет тогдашней интеллигенции, из которого впоследствии выделилось двое пап, двадцать кардиналов и пятьдесят епископов. Церковная философия проникает в народ. Абеляр учит беспрестанно, что каждый должен излагать свои мысли соответственно своему разуму; духовная мощь церкви была надломлена; все начали делать новые заключения. Большие и малые, ученые и неучи, да, даже дети рассуждали о святыне и о сокровенном, и св. Бернард жалуется в своих доносах на Абеляра: «Irredetur simplicium fides, eviscerantur arcana Dei, quaestiones de altissimis rebus temerarie ventilantur»[15].
Арнольд из Брешии, даровитейший из учеников Абеляра, восстает против папства, он хочет преобразовать церковь по типу первых христианских общин.
С диким воодушевлением слушает народ его учение о власти церкви, которая должна быть только духовной, как того хотел Христос, и в первый раз раздается неслыханный боевой клич: «Рим должен быть свободным!» Папа Люций II умерщвлен, а его преемник, Евгений III, должен бежать, чтобы укрыться от народного гнева. Короли Кастилии велят перевести всего Аристотеля и в их свиту приходят арабы и иудеи с пантеизмом Аверроэса и тонкостями Каббалы. Под покровительством императора Фридриха II арабские врачи позволяют себе неслыханное – вскрыть человеческий труп, а Фридрих II, вольнодумец и атеист, остроумный и тонкий философ, спрашивает, улыбаясь, мусульман: «Господа, что вы думаете о Боге?»
Дух скептицизма и неверия охватывает все человечество. «Я» выступает с пьяным энтузиазмом. Все доказать и, вместе с тем, опровергнуть доказанное, считается величайшим философским искусством, и Симон де Турнэ, изложив истинность христианского учения, внезапно восклицает: «Ah, petit Jesus, petit Jesus, comme j'ai eleve ta loi! Si je voulais, je pourraisencore mieux la rabaisser!»[16].
Ричард Львиное Сердце объявил себя братом по оружию султана Малек-Аделя и предложил ему в жены свою сестру. Генрих II, король английский, грозил папе, что примет магометанство, а король Иоанн смеется над церковью.
Человек XII века презирает церковь, он думает также, что царство Сына кончилось, и что наступил черед св. Духа. Мессия сменяет мессию, возникают бесчисленные секты, человек не ищет больше Бога, он нашел Его внутри себя, Бог глаголет его устами. В эту эпоху неслыханной до тех пор силы индивидуального стремления, в это время неверия и разлива инстинктов наступила страшная реакция после неудачных крестовых походов. Бог спал, в то время как Мухаммед проявлял свою мощь в победах мусульман. Трубадуры пели меланхолические песни, в которых обвиняли Бога в измене, в том, что он покровительствует мусульманам против христиан, и даже Людовик Святой предупреждает Бога, чтобы он дал его народу спокойно добраться до родины, «qu'il ne sort contreint renier ton saint nom»[17].
15
Осмеивается вера правдивых, разрушаются тайны Божьи, вопросы, связанные с величественнейшими вещами, обсуждаются всеми с безрассудством. – лат.
16
О, крошка Иисус, крошка Иисус, как я возвысил закон твой! Но если я захочу, то смогу принизить его более, нежели возвысил! – фр.