Однако, по простоте душевной, я поднял руку и попросил слова.
Начал я с исправления некоторых фактических неточностей в выступлении Фани, но в самом конце не сдержался и закончил свою небольшую речь довольно резко. Сказано мной было примерно следующее:
«А вообще, мне представляется верхом цинизма и неприличия со стороны лектора рассуждать в течение целого часа о событиях явно второстепенной значимости и умудриться при этом не обмолвиться ни единым словом о главном холокосте второй мировой войны — об уничтожении более 30 миллионов славян».
Можете себе представить реакцию аудитории. Над залом сразу же повисла тягостная, гробовая тишина.
Отлаженная демократическая процедура чёрной мессы оказалась подвергнута чудовищной «профанации». Добропорядочные, агрессивно-послушные, нежно-угрюмые «производители кала» не могли поверить своим ушам.
Легкое облачко экзистенциального сомнения легло на их благонамеренные профили, не выражавшие до того момента ровным счётом ничего, кроме безукоризненной политической корректности.
Впрочем, не могу сказать, что все на меня посмотрели с осуждением. Ведь сама фраза была построена таким образом, что придраться к ней было весьма трудно. Скорее, в глазах аудитории, сказанное мной показалось, одновременно, исполненным как еретического, так и пророческого пафоса. Ведь все-таки речь шла о ещё одном холокосте, ещё об одном ритуальном человеческом жертвоприношении, сам факт которого подвергать сомнению было нельзя, согласно установленным религиозным «догматам».
Так что лица собравшихся людей выражали, в одно и то же время, как сомнение, так и робкую, плюралистическую неуверенность в уместности такого сомнения, помноженные на общий гносеологический ступор. А потому все взоры вскоре оказались устремлёнными в «президиум», где собрались облечённые ответственностью толкователи нового религиозного культа.
На подиуме после моего «вопроса» также царило полное уныние. «Писательница» и «доктор романской филологии» явно в своей жизни не читала по теме «второй мировой войны» ничего, кроме информационных сводок из «Центра Симона Визенталя» и сочинений Эли Визеля, первосвященника культа холокоста. Между прочим, Визенталь и Визель — это очень интересные, «однокоренные» псевдонимы, первый из которых является сложносоставным и усилен «божьей росой» tal, с гематрией 39.[17]
На лице Фани было написано нескрываемое раздражение, тяжкий стресс от испытанного публичного поругания ее «феминистской чести и достоинства» и общее надменно-скорбное выражение «об этом мы перед лекцией не договаривались». Оно довольно зло сверлила меня своим чекистским взглядом.
Примерно то же чувство растерянности и нереальности происходящего выражали всем своим видом и прочие «почётные гости». В западном царстве антихриста такая нештатная ситуация является совершенно невозможной, и, по всей видимости, ни с чем подобным им ранее сталкиваться не приходилось. В западную каббалистическую церковь холокоста явно прокрался «чужой», враждебный элемент, почти как в известном эпизоде из кинокартины С. Кубрика «Eyes Wide Shut». Так что все привлеченные эксперты предпочли хмуро уставиться глазами в стол, давая понять, что происходящее их лично никоим образом не касается.
Между тем, тягостная пауза после моего выступления затягивалась, и постепенно взгляды присутствующих начали осторожно коситься в сторону старейшины собрания — секулярного теолога Мирета Магдалены. Очевидно, отвечать на «вопрос» следовало ему, как старшему по возрасту и по рангу. Впрочем, в ту минуту лицо патриарха также скорее было подобно лику «кающейся Магдалины».[18]
17
См. «Лурианская каббала, „Зохар“ и вторая мировая война»: http://wpc.pochta.ru/56-wwii-1.htm
18
Любопытно, что Фани Рубио является автором книжки, посвящённой М. Магдалине. Вот как она описывала историю её создания:
Ну, разве не удивительный случай интроспективной рефлексии и