Она добавила шепотом:
— Как бы мне хотелось жить в Валь-Жальбере! Родственники моего мужа очень хорошие люди, но я лучше чувствую себя здесь, в моем поселке.
Словно ища объяснения своему желанию, Эрмин стала по очереди вспоминать тех, кого она любила, с кем жила рядом долгие годы: свою кормилицу Элизабет Маруа, миловидную тридцатишестилетнюю женщину, стройную, хорошо сложенную, с золотисто-каштановыми кудряшками; ее сыновей Армана и Эдмона и их младшую сестру по имени Мари. Очередь дошла и до Жозефа Маруа, который, несмотря на свойственную ему гневливость и тягу к выпивке, на самом деле был не так уж плох.
— Разве могу я забыть о моей дорогой Шарлотте! — прошептала молодая женщина растроганно. — Слава богу, благодаря маме и ее деньгам она снова может видеть! Говорят, счастье не в деньгах, и все-таки, когда они есть, стать счастливым намного легче.
Эрмин вздрогнула. Девочка из ее сна — это Шарлотта! Она не видела ее лица, но в глубине души точно это знала. Теперь ошибки быть не могло: на улице под окнами кто-то несколько раз прокричал имя девочки. Через мгновение к призывам присоединился колокольный звон.
«Колокол монастырской школы! — подумала Эрмин, и сердце ее быстро забилось в тревоге. — Но ведь сейчас каникулы, и учительница уехала. Что могло случиться?»[2]
Она потихоньку встала и надела красный шерстяной халат. Мукки не шевельнулся. Она осторожно переложила его в детскую кроватку, опасаясь, что сын, очень подвижный для своего возраста, может упасть с большой кровати.
«Бог мой, случилось что-то нехорошее!» — повторяла про себя Эрмин, спускаясь по лестнице.
В холле она увидела женский ареопаг: свою мать Лору, заплаканную Элизабет Маруа и Мирей. Щеки экономки раскраснелись от волнения. Она посмотрела на Эрмин, но не нашлась что сказать.
— Кто-нибудь скажет мне, что стряслось? — спросила молодая женщина. Все трое были взволнованы, и Эрмин встревожилась всерьез.
— Шарлотта пропала! — дрожащим голосом ответила Лора.
— А это все равно что умерла! — воскликнула Элизабет, схватившись за сердце. — Думаю, она убежала из дома вчера вечером. В такой холод, да еще в снегопад мало шансов найти ее живой.
— Что ты такое говоришь? — возмутилась Эрмин. — Ты что, с ума сошла, Бетти? И почему вы сразу меня не разбудили?
— Кормящим матерям нельзя волноваться, от этого пропадает молоко. Или его становится меньше, а это тоже никуда не годится, — заявила экономка, полная женщина с довольно коротко подстриженными седыми волосами. — Мы решили тебя поберечь.
— Который час? — спросила Эрмин, бросая встревоженный взгляд в сторону входной двери.
— Ровно семь! — отозвалась Элизабет. — Шарлотта взяла с собой кое-что из вещей, наверное, завязала в узелок. Я догадываюсь, почему она, бедняжка, решила уйти!
Лора нежно обняла Эрмин. Было очевидно, что женщина удручена случившимся. И все же в своем домашнем халате из розовой шерсти, подчеркивавшем молочную белизну ее кожи, она выглядела очень элегантно. Глаза у Лоры были такие же красивые, как у дочери, и тоже голубые. Шелковистые волосы, выкрашенные в платиновый блонд, Лора спрятала под розовой шапочкой в виде тюрбана. Несмотря на то, что в недалеком будущем мадам Шарден должно было исполниться сорок, ее часто принимали за старшую сестру собственной дочери, которой недавно минуло восемнадцать.
— Идем, выпьешь горячего кофе. Нам остается только ждать. Поиски уже начались, Тошан уехал первым. Я посоветовала ему съездить в сахароварню Маруа. Шарлотте там очень нравится.
— Нет, мам, я не хочу кофе. Я хочу понять! — отрезала молодая женщина. — Как случилось, что Тошан узнал о пропаже Шарлотты, а я даже не проснулась?
— Это потому, что слух у него намного тоньше твоего, — ответила дочери Лора. — Элизабет, не найдя поутру Шарлотты в кровати, сразу прибежала к нам. Мы все выскочили из постелей, как по пожарной тревоге. Сейчас Ханс собирает мужчин поселка.
Эрмин покачала головой. Ее внезапно охватило отчаяние. Происходящее показалось ей кошмаром. Снова ее сон оказался так близок к реальности… В прошлом с ней такое уже случалось.
— Но почему Шарлотта решила убежать? — воскликнула она. — Бетти, ты ведь обращаешься с ней как с родной дочкой, и зрение к ней вернулось! Еще вчера утром, когда мы ездили в Шамбор, она рассказывала мне, как радуется тому, что видит рождественскую елку и внутреннее убранство церкви. На мессе она сидела с вами, и я любовалась ее улыбающейся мордашкой! Если все хорошо, зачем ей убегать из дома?
2
Монастырская школа функционировала вплоть до 1933 года. Детей обучали преподавательницы-мирянки: Жеральдин Лёмэ, Жюльетт Марку и Жермэн Паже, сменившие на этом посту монахинь, которые покинули Валь-Жальбер в 1929 году. Все три были родом из Шамбора.