Найдешь отраду в каждом златоусте,
Забудешь в одиночестве о грусти».
Сказал и, плача, вышел из дворца.
Сын оказался преданней отца.
Затем, что юноша красноречивый,
Чьи благородны мысли и порывы,
Гораздо лучше злого старика,
Чья мудрость, может быть, и глубока.
Как мудро на земле ни проживи ты,
Исчезнешь ты, как все, землей сокрытый.
Глава двадцать восьмая
Бахрам узнает об ослеплении Ормузда и собирает войско на бой с Хосровом
Когда Бахрам узнал, что злобный рок
Глаза Ормузда темноте обрек,
Что помутилось миродержца счастье,
Что сын его увенчан блеском власти, —
Он погрузился в глубину забот.
Он приказал, чтоб вынесли вперед,
К подножью гор, знамена, барабаны,
Расставили шатры среди поляны,
И на совет созвал он воевод,
Решил на шаха двинуться в поход.
Погнал военачальник непреклонно
Свои дружины к берегу Нахрвона.
Скакала рать, как молния быстра,
Казалось, будто катится гора!
Такой стремительностью потрясенный,
Иранский шах решил в ночи бессонной
К Бахраму сведущих людей послать.
«Узнайте, — он сказал им, — эта рать
Устремлена с Бахрамом воедино
Иль тяготится властью исполина?
Узнайте, где Бахрам сидит в седле, —
На правом ли, на левом ли крыле,
Иль впереди, иль в самой середине?
Каким страстям он предается ныне?
Охотится ли с ловчими в степях,
Он окружен ли слугами, как шах?»
К таким делам разведчики привыкли.
Отправились к Бахраму, в стан проникли,
Вернулись, во дворец вошли тайком,
Хосрову доложили обо всем:
«Будь всадник юн, видны ль на нем седины,
Бойцы с Бахрамом в помыслах едины.
Он возглавляет — воинства чело —
То правое, то левое крыло,
То скачет впереди, то посредине,
То разобьет шатер на луговине,
Он слушает наперсников одних, —
Не знает он советников иных.
К великолепью царскому влекомый.
Как шах, устраивает он приемы,
Ведет себя с подвластными, как шах,
Охотится с пантерою в степях,
То величавый, то гостеприимный
Он увлечен «Калилою и Димной».
Тогда сказал советникам Хосров:
«С Бахрамом бой нелегок и суров,
Он царственные полюбил забавы,
Узнал царей обычаи и нравы,
Умны его советники-писцы —
Затмившие Калилу хитрецы.
Когда Бахрам летит, врагу на горе,
То содрогаются драконы в море.
Всем сердцем предана Бахраму рать,
Над ней победу трудно одержать».
Сказал Хосров Густахму и Бандую:
«О будущем державы я тоскую».
Собрались тайно к шаху на совет
Мужи Ирана, видевшие свет,
Подобные Гардую, Андимону,
Правителю Армении Дармону.
Хосров такие молвил им слова:
«Вооружимся знаньями сперва.
Тот в безопасности на поле брани,
Чья грудь защищена кольчугой знаний.
Могуч наукой просвещенный мозг:
Пред ним бессилен меч, как мягкий воск.
Воинственные, гордые вельможи!
Хотя годами я вас всех моложе,
Я не хочу покинуть этот свет
Лишь потому, что мне немного лет.
Скажите мне, мобеды и визири,
Что предстоит мне в нашем скорбном мире?»
Сказал мобед: «Твой разум — наш оплот!
Когда вращающийся небосвод
Впервые светлый разум создал в мире,
Он людям знанья ниспослал четыре,
И первым знаньем одарил владык,
Вторым — жрецов, чей труд святой велик,
Послал он шахским слугам третье знанье,
Владыке верность, храбрость — их призванье.
Дехкан[7] четвертым знаньем одарил,
Ничтожную им долю уделил.