Он рассердился так, что начал фыркать, изрыгая пену, и глаза налились кровью, потом начал думать опять.
– Как-никак, а Обезьяна – существо, умудренное житейским опытом; она сумела убить так ловко даже моего отца, где же мне с моими детскими силами справиться с нею?
Так и сяк думал он и совсем расстроился, не видя никакого выхода из этого положения, но вдруг у него словно просветлело в голове. Отец его всегда был в большой дружбе с каменной Ступкой. Эта Ступка прежде была простым камнем в каменной ограде, где жил старый Краб, но затем она была замечена людьми и сделала блестящую карьеру, добившись высокого звания Ступки. От природы она непоколебима в принципах и такого характера, что не пойдет назад, если даст обещание.
Если ей рассказать всё и попросить сделаться пособником в отмщении, то она, наверное, не откажет. Не откладывая в долгий ящик, молодой Краб отправился прямехонько к Ступке. Будучи принят ею, он с рыданиями рассказал все обстоятельства ужасной, незаслуженной смерти своего отца. Слушая его, Ступка глубоко расстроилась и всячески утешала молодого Краба.
– Какое злодеяние! – говорила она. – Могу представить себе, как ты должен быть огорчен, но не беспокойся, пожалуйста, я отомщу, убью врага. А все же враг-то ведь Обезьяна, и не так-то легко справиться с нею. – Затем она послала своего слугу просить пожаловать к себе Печеного Каштана, мастера стрелять из ружья, и Большую Осу, учительницу фехтования на копьях. Ступка давно уже находилась с ними в дружбе.
Когда Каштан и Оса пришли к Ступке, раздумывая, зачем она звала их, она обратилась к ним с такой речью:
– Очень благодарна вам, что скоро пожаловали. Я осмелилась побеспокоить вас по следующему делу. Я пользовалась чрезвычайными милостями со стороны батюшки присутствующего здесь Краба. Теперь (она рассказала подробно все) он понес незаслуженную смерть от Обезьяны, и я решила помочь этому господину, молодому Крабу, отомстить за смерть его отца, но противник наш – известный и ловкий смельчак Обезьяна, и не так просто и легко убить ее. Мне хотелось бы просить вас обоих сделаться также участниками этой мести. Вот почему я побеспокоила вас, прося прибыть сюда. Помогите, пожалуйста, убить эту подлую Обезьяну.
Выслушав все это, Каштан пододвинулся вперед и сказал убежденно:
– Из того, что я только что слышал, я вижу, что причиной ссоры послужил мой товарищ, плод каки, и вот я, тоже плод, считаю себя обязанным стать пособником господину Крабу в отмщении. Приказывай, пожалуйста, что находишь нужным.
Оса тоже не захотела отстать.
– А я, – сказала она, – очень рада случаю всадить свое копье и отомстить этой подлой Обезьяне, которая причиняла мне немало горя, засоряя мои жилища.
Ступка была очень обрадована таким единодушием этих молодцов.
– У меня просто прибавляется сил оттого, что вы так охотно соглашаетесь. Ну так вот, у меня есть некоторый план, не знаю только, как он понравится вам.
– Какой план?
– Во всех планах вообще самое важное – скрытность, пододвиньтесь-ка сюда поближе.
– Слушаем.
Говорят, что если три человека совещаются вместе, то и сам Мондзю[23] не сможет придумать ничего мудрее. Ступка, Каштан и Оса, склонившись друг к другу, начали вырабатывать какой-то секретный план и, ведя свои переговоры шепотом, пришли наконец к какому-то решению.
– Будем же внимательны, – говорил один.
– Не вложим меча в ножны! – мужественно восклицал другой.
На этом они и расстались.
Ступка, которая была особенно дружна с отцом Краба, отправилась вместе с ним в его жилище и, обрядив как следует тело покойного, благоговейно поклонилась его праху. Обратимся теперь к Обезьяне. Убив беззаконно Краба, забрав все спелые каки, она была довольна, что ловко обделала дельце, но, сознавая все-таки, что она сделала скверное дело, за которое ей, наверное, должны отомстить родственники покойного, она ожидала от них страшной мести. Мысль об этом беспокоила ее, и она несколько дней сидела у себя дома, никуда не показываясь и томясь скукой.
Но не занимать наглости Обезьяне. «Нет, – решила она, – ничего подобного не может быть. Когда я убивала Краба, там не было никого постороннего, опять же Краба я забила насмерть, а мертвые не говорят; следовательно, никто не может и знать, что это дело моих рук, а раз никто этого не знает, то зачем мне самой расстраивать себя и наводить на себя страх? Да, конечно, нечего мне тревожиться об этом».