Джанни Родари
СКАЗКИ ПО ТЕЛЕФОНУ
Жил в городе Варезе синьор Бьянки. Он служил а одной торговой фирме, которая продавала лекарства, и шесть дней из семи разъезжал по всей Италии. Ездил он на восток и на запад, на юг и на север, ездил и в глубь страны, везде показывал образцы лекарств и заключал сделки. В воскресенье он возвращался домой, а а понедельник снова пускался странствовать. Прощаясь с ним перед отъездом, дочка каждый раз говорила ему:
— Пожалуйста, папа, рассказывай мне каждый вечер по сказке.
Надо вам сказать, что эта девочка не могла заснуть без сказки, а мама уже рассказала ей все истории, какие только знала, и даже по три раза. И вот синьор Бьянки, где бы он ни находился, стал каждый вечер звонить по телефону домой и рассказывать дочери сказку. В этой книге как раз и собраны сказки синьора Бьянки. Вы, конечно, заметите, что все они не слишком длинные. Но иначе и быть не могло. Ведь за каждый телефонный разговор синьору Бьянки приходилось платить из собственного кармана, и он никак не мог себе позволить разговаривать слишком долго. Правда, мной раз, если ему удавалось заключить удачную сделку, он разрешал себе поговорить побольше, немного — на минутку-другую. Мне рассказывали, что, как только синьор Бьянки вызывал город Варезе, телефонистки на центральной станции переставали отвечать на звонки, так нам слушали его сказки. И я смело могу сказать, что некоторые из них и в самом деле получились занятными.
Незадачливый охотник
Как-то утром мать сказала сыну:
— Возьми-ка ружье, Джузеппе, да сходи на охоту. Завтра твоя сестра выходит замуж и просила приготовить поленту[1] с зайчатиной.
Джузеппе взял ружье и пошел на охоту. Не успел он отойти от дома, как увидел зайца. Выскочил косой из-за изгороди — и опрометью в поле. Вскинул Джузеппе ружье, прицелился и нажал на курок. Но вместо того чтобы выстрелить, ружье вдруг сказало человеческим голосом: «Пум!» — и уронило пулю прямо к ногам охотника.
Джузеппе даже рот открыл от изумления. Подобрал он пулю, повертел ее перед глазами, потом придирчиво осмотрел ружье. Нет! Ружье как ружье, такое же, как всегда. И все-таки, как ни крути, а именно оно, вместо того чтобы выстрелить, веселым звонким голосом прокричало свое «пум!». Ведь не может же быть — чего только не подумаешь! — нет, не может быть, чтобы кому-нибудь взбрело в голову спрятаться в ружье. На всякий случай Джузеппе заглянул в дуло. Так и есть — дуло чистое: никого и ничего! «А что скажет мама? — подумал Джузеппе. — Она так просила, чтобы я подстрелил зайца! А сестра? Ей так хотелось поленты с зайчатиной».
Только он успел это подумать, глядь — опять тот же заяц выскочил. Только теперь с головы у него спускалась белая фата, на фате — флердоранж[2], и шел он, смущенно потупившись и часто-часто переступая лапками.
«Вот те раз! — воскликнул про себя Джузеппе. — Да ведь это зайчиха! Тоже венчаться идет! Ну и ну!.. Ладно, так и быть, подстрелю фазана».
Вошел он в лес. Только отошел от опушки, глядит — и вправду идет по тропинке фазан. Идет и ни капельки не боится, как в первый день охоты, когда фазаны еще не знают, что такое ружье.
Вскинул Джузеппе свою одностволку, прицелился, нажал на курок, а ружье вдруг как закричит: «Пам! Пам!» Да, да, именно так оно и закричало — два раза: «Пам! Пам!» — точь-в-точь как мальчуган, который стреляет из деревянного ружья. А патрон упал рядом на землю и угодил прямо на красных муравьев. Муравьи перепугались и бросились прятаться под елку.
— Хорошенькое дело! — проворчал Джузеппе, не на шутку рассердившись. — То-то будет довольна мама, когда я вернусь с пустым ягдташем!
Фазан тем временем, услышав это «пам! пам!», юркнул в заросли, только ненадолго. Не успел мальчик глазом моргнуть, а он уже опять на тропинке. Но теперь уже не один, а со своими фазанятами. Бегут фазанята гуськом за отцом, рады-радешеньки, что можно посмеяться и побаловаться у него за спиной, а за ними фазаниха выступает. И такая-то она довольная, прямо сияет вся, будто ни с того ни с сего первую премию получила.
— Да, ты вон довольна! — пробормотал Джузеппе. — Тебе-то что, ты уже давно замужем. А что я сестре скажу? Ну кого мне теперь стрелять?
С этими словами он старательнее прежнего зарядил ружье и огляделся по сторонам. Глядит, а вокруг ни души, только на одной ветке сидит дрозд. Сидит себе и посвистывает, будто хочет сказать: «А ну-ка, стрельни! Ну-ка, стрельни в меня!»