Но Эмили… Саймону оставалось лишь предположить, что некая зловредная фея двадцать четыре года назад подбросила в детскую к Фарингдонам дитя сказочных эльфов. Впрочем, девица и сейчас напоминала эльфа. Слишком маленькая, хрупкая, она не поражала статью. Напротив, все в ней казалось тонким и изящным – от слегка вздернутого носика до нежного изгиба бедер, почти неразличимого под тяжелой тканью старомодной выцветшей амазонки.
Солнце вновь сверкнуло в стеклышках очков Эмили, когда она наконец изволила взглянуть на Саймона. Он внезапно осознал, что просто пригвожден к земле этим пытливым взглядом, в котором светилось удивительное сочетание живого ума и невинной доброты.
Граф сразу понял, что мисс Эмили Фарингдон может оказаться какой угодно, только не скучной. Пусть немного несовременной, но определенно не тривиальной. Эта леди – оригиналка.
Саймон протянул руки и сомкнул на тоненькой талии Эмили. Его пальцы ощутили, какая она гибкая, и нежная и между тем достаточно сильная для своего небольшого роста.
Проклятье! Его возбудило одно только прикосновение к ней. Граф нахмурился и немедленно овладел собой.
Гиллингем торопливо представлял их друг другу, но Эмили не слишком внимательно его слушала.
– Благодарю вас, сэр, – чуть задохнувшись, молвила она, соскальзывая с кобылы. Все ее внимание, казалось, занимала туго набитая сумка, притороченная к седлу. – Ваш спутник сказал – граф Блэйд? Надо же! Не каждый четверг мы принимаем графа…
– Мое имя Саймон… Саймон Огастас Траэрн, – со значением проговорил граф. – Смею надеяться, вы знаете меня как Траэрна, мисс Фарингдон.
Эмили в изумлении приоткрыла рот, а глаза ее за стеклышками очков округлились от ужаса.
– Траэрн! Нет, невозможно, чтобы вы были мистером Траэрном. – Она рванулась из его рук, словно они обожгли ее.
– Осторожно, мисс Фарингдон! – крикнул Саймон, увидев, как прянула от испуга лошадь.
Но предупреждение запоздало. Ногой, обутой в сапожок, Эмили случайно угодила кобыле в живот. Бедное животное тут же отреагировало на столь дурное обращение и нервно заплясало, сумка зашлепала по бокам.
Эмили попыталась поправить соскочившие на нос очки, одновременно стараясь укротить лошадь. Однако кобыла снова всхрапнула, резко дернувшись в сторону, и Эмили начала медленно, но неотвратимо падать.
– О господи, – завопила мисс Брейсгердл, – она же сейчас упадет с лошади!
– Так ведь… – начал лорд Гиллингем с явной тревогой.
Одна из сестер Инглбрайт метнулась вперед, стараясь уцепиться за уздечку, но для кобылы это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения: животное резко встало на дыбы, забив копытами в воздухе.
– Черт подери! – воскликнула Эмили, окончательно теряя равновесие и падая прямо в объятия Саймона.
Глава 2
Эмили хотелось, чтобы пол Розового коттеджа разверзся и поглотил ее вместе со стулом. Она чувствовала себя униженной и оскорбленной. Нестерпимые душевные муки терзали ее. Впору бы угаснуть от таких страданий, но, видать, ее тоска была недостаточно иссушающей!
Напротив, в груди Эмили бушевала ярость: невыносимо сознавать, что величайшая любовь ее жизни подкралась к ней так неожиданно и застигла совершенно неподготовленной к столь знаменательному событию.
Чтобы успокоиться, она глотнула чаю, внимая тому, как леди литературного общества делали бесславные попытки обсудить последние статьи из недавно вышедшего «Эдинбургского обозрения», но особого энтузиазма не ощущалось.
Чашка резко звякнула о блюдце, когда Эмили поставила ее на стол. Этот звук выдал ее с головой. В таком состоянии недолго и чай пролить на ковер. – Полагаю, не следует удивляться тому, что пишут о последней работе Саути[1]. – Спокойный низкий голос Саймона прорезал едва теплящуюся беседу о последнем довольно нудном произведении Джона Макдональда «Персидская империя и ее география». – Как обычно, обозреватели со своими замечаниями оказались явно не на высоте. Они просто не знают, как подступиться к Саути. Да и к Вордсворту или Кольриджу[2] тоже, не правда ли? Можно подумать, что для них это как вендетта по отношению к поэтам «Озерной школы».
Вялое обсуждение, которое и вначале никак не могло разгореться, теперь окончательно угасло. В очередной раз.
Саймон отпил чаю и выжидательно оглядел комнату. Но так как никто не заговорил, он снова попробовал возобновить беседу:
2
Уильям Вордсворт (1170–1850) и Сэмюэл Тейлор Кольридж (1772–1834) – английские поэты, представители «Озерной школы».