Маргарита невольно сжалась, словно стараясь укрыться от проницательного взгляда Софии. Что ей ответить на это? Неужели Брэм опять собирается поймать ее с помощью своих хитрых уловок? Может быть, ей стоит вежливо отказаться отвечать на вопросы личного характера?.. Не будучи уверена, что поступает правильно, она все же честно ответила:
— Мы познакомились еще до войны.
— Ах, вот как?
В недоумении, что бы мог значить этот возглас, Маргарита подняла голову и натолкнулась на взволнованный взгляд Софии.
— Любовь с первого взгляда? — понимающе спросила итальянка.
— Да, наверное… Да, так оно и было. — Сколько же времени ей понадобилось, чтобы понять это!
— Постой, тогда вы, вероятно, и есть та самая молоденькая француженка, о которой мне прожужжали все уши перед самой войной!.. Помню, тогда у меня не было отбоя от заказчиц. Денно и нощно я шила бальные платья. Очевидно, устраивался какой-то бал с вашим участием?
— Да, — удивленно ответила Маргарита, — совершенно верно.
— Все мои посетительницы были — как это сказать?.. Да! — взбу-до-ра-же-ны. Они столько были наслышаны о вашей красоте и безупречном вкусе, что страшно боялись: вы, дескать, затмите всех на этом балу. — София мечтательно вздохнула. — Ах, какие платья я тогда шила — одно другого красивее!.. Около полудюжины я сдала напрокат самым настойчивым клиенткам.
— О, прошу прощения! — вырвалось у Маргариты. Она вся поникла, словно неся на себе груз вины перед этой женщиной, которая в те дни работала не покладая рук — и все из-за никому не известной Маргариты Дюбуа.
София рассмеялась.
— Не нужно извиняться, cara mia[7]! За ту неделю я заработала столько, сколько не смогла бы и за несколько лет усердного труда! — Она помолчала, потом стала что-то напевать. Послышалось щелканье ножниц. — Милая, Брэм и вправду, видимо, так вас любит, что сразу после окончания войны увез вас из Европы!
Ах, если бы причиной тому была только любовь…
— Наверное, — горько сказала Маргарита.
Повисло неловкое молчание, которое нарушила София.
— Вы хотите сказать, что не уверены в этом?
— Я… я не знаю…
София издала добродушный смешок.
— Да он без ума от вас! Уж мне-то все известно.
— Почему… почему вы так думаете? — Маргарита постаралась спросить об этом как можно безразличнее.
— Ах, всех невест приходится уверять в одном и том же! — Кресло скрипнуло, и над ширмой показалось лицо Софии. — За то время, что я занимаюсь шитьем, мне не раз приходилось говорить неправду многим молодым женщинам, на которых их мужья женились только ради приданого. Но с вами, Маргарита, все обстоит иначе. Положа руку на сердце, могу сказать: ваш муж обожает вас, дорожит вами. Так дорожит, что уму непостижимо!
Она наставительно подняла палец.
— Его мать была одной из моих постоянных и самых любимых заказчиц. Ты спросишь, какой она была. Красавицей? Не то слово! — София в умилении поцеловала кончики своих пальцев. — Ее смерть была для всех настоящей трагедией. Брэму в то время было лет шестнадцать или семнадцать. Как она обожала своих сыновей! Только о них и говорила. И я наблюдала за тем, как они росли, как из мальчиков превращались в мужчин, и знала повадки каждого из них так же хорошо, как если бы это была моя плоть и кровь.
Она понизила голос до заговорщицкого шепота:
— Брэм всегда был самым упрямым. Самым экономным, порой до неприличия. Целеустремленным, жестким. Всем дружеским компаниям он предпочитал одиночество. — София патетически воздела руки к небесам, словно дальнейших объяснений не требовалось. — И то, что он не решается оставлять вас без присмотра, девочка, то, что он тратит на вас немалые деньги — в то время как Солитьюд полностью разрушен, — всего этого, по-моему, достаточно, чтобы развеять ваши опасения. И к тому же его глаза, — София в волнении указала пальцем на свои собственные, — нет, глаза не лгут! Куда бы вы ни направились, они прослеживают ваш путь. А тогда, когда вы не можете этого видеть, они полны… в них видна amore[8].
Маргарита грустно улыбнулась и покачала головой, понимая, что итальянка ошибается. Причины, объясняющие постоянное наблюдение Брэма за ней, были более прозаичны. И их было достаточно, чтобы заставить ее страдать.
— Ты мне не веришь? — спросила София, опять погрозив Маргарите пальцем. — Ну что же, подожди немного. Подожди — и сама во всем убедишься.
ГЛАВА 11
Молодая красавица, сидевшая в парчовом кресле и ожидавшая возвращения мужа, казалось, не имела ничего общего с той женщиной, с которой этим утром расстался Брэм Сент-Чарльз. Ее волосы были тщательно причесаны и уложены на затылке в пучок, заколотый несколькими фигурными шпильками, и только одна длинная подвитая прядь свободно спадала на ее левое плечо.