Реальных свидетельств того, что автором хроники был именно тот Арнольд, который, как мы попытались доказать выше, из стража Любекского капитула стал аббатом монастыря св. евангелиста Иоанна, у нас нет, но то, что это так, ни у кого не вызывает сомнения, — то, что так считали переписчики XV в., доказывают их надписи в рукописных книгах, а ныне это вообще стало всеобщим мнением. Дело в том, что, во-первых, в хронике излагается история века, когда жил аббат Арнольд; во-вторых, в ней рассказывается о достойных упоминания событиях из жизни монастыря, во главе которого он стоял[27]; и, в-третьих, тот факт, что автор почему-то умалчивает об имени аббата там, где о нём идёт речь[28], нельзя объяснить иначе, как тем, что он как раз и был этим аббатом. Никто не станет также отрицать, что рассказ о посольстве к аббату Генриху любекских каноников, среди которых был и страж Арнольд, не мог быть составлен никем иным, как только участником этого события.
То, что Арнольд был уже в преклонном возрасте, когда взялся за продолжение работы Гельмольда, свидетельствует его послание, обращённое к Филиппу, епископу Ратцебурга, который был избран в 1204 г. А тот факт, что ему была не известна булла папы Иннокентия III, улаживающая спор между епископом Ливонским и воинами Христовыми, говорит о том, что он завершил свою хронику до 1210 г.
В целом Арнольда можно признать одним из наиболее заслуживающих доверия историков его века: лишь некоторые из передаваемых им фактов явно недостоверны, как, например, поединок между Дрого и Ильёй, случившийся при осаде Анике[29], или перенесение известнейшего рассказа о короле Генрихе I Птицелове ко временам Генриха IV и отнесение его к какому-то сопернику этого императора[30]. Сравни также то, что он говорит о Фоме, епископе Кентерберийском (I, 14), и прочие передаваемые им чудеса и сказки[31]. Не следует также слишком полагаться на то, что он рассказывает об отдалённых странах и о деяниях императоров. Говоря об этом, он совершает немалые, а порой и очень грубые ошибки, как, например, сообщая о деяниях императора Фридриха в 1176 г., о Майнцском хофтаге 1184 г.[32] и о других событиях, которые он изложил кратко и небрежно[33]. Зато в других местах его сведения следует предпочесть всем остальным. При этом наибольшее значение имеют те факты, которые он узнал от своих друзей и близких лиц о событиях, непосредственными участниками которых они были, и включил в свою хронику. Так, очевидно, что очень многое из того, что он сообщил о Генрихе Льве, он узнал от Генриха, епископа Любекского, который одно время возглавлял монастырь св. Эгидия в Брауншвейге и сопровождал герцога в походах[34], а многое — от Конрада, следующего епископа Любека, а в последствии канцлера императора Фридриха и епископа Хильдесхайма[35]. Однако, другие сведения о Генрихе Льве и его людях, а также о событиях в северных странах, приведённые им с явными ошибками, явно взяты им из других источников. Так, сравни сообщения об осаде Хальденслебена (II, 11) и о войне между датчанами и славянами (III, 7). Что же касается походов в святую землю, предпринятых Фридрихом I и Генрихом VI, в которых принял участие Адольф, граф Гольштейна[36], и того похода Генриха VI, в котором участвовали 400 любекских мужей[37], то у аббата, конечно, не было недостатка в тех, кто сообщил ему о совершённых там подвигах или дал возможность ознакомиться со своими дневниками и заметками. Особенно в том, что он аккуратнейшим образом записал о деяниях графа Адольфа в 1196 г., он явно пользовался свидетельствами очевидцев[38]. Тем не менее, в отдельных случаях, которые слишком долго перечислять, он из-за незнания и невнятности изложения совершил ряд ошибок, из которых нас в особенности удивляет то, что он рассказал о коронации Саладина[39].