Если волыняне могли дойти до Балтики, до Волына, почему бы жители Киевской Роси не могли поселиться у нынешнего Стокгольма? Может, эти же волыняне, переменив мирное житье на удалое, назвались росами, — именем сословия, касты военных людей, сидевших по путям, по воде, таких же подвижных, как и она, бывших везде и всегда со славянами и среди их.
Таким образом, не трогая призвание князей с запада, из Свевии, мы полагаем, что по изгнании варягов в 859 г. мудрый Гостомысл, вероятно, не посоветовал обратиться к тем же варягам, а показал на своих, на варяжских князей славянской крови. Что касается имен князей, то они звучат русскими, а не урманскими, свевскими или готскими звуками. Как ни стараются втереть тогдашний русский язык в общескандинавский, а разница видна и слышна каждому. Конечно, руссы, окруженные со всех сторон скандинавами в продолжение долгого времени, эти жители северной Трои, могли отчасти позабыть природный язык и образовать свой жаргон, испорченный скандинавославянский язык, но во всяком случае, последний должен был отличаться от чисто норманнского. То же могло случиться с их верованиями, нравами, обычаями и даже одеждою. Эти поселенцы, отдаленные от своих морем и окруженные бо́льшую часть года иноплеменниками, должны были, если хотели жить, якшаться с соседями, им уступать, с ними предпринимать походы и слыть, как истые жители севера, за норманнов, за варягов, с которыми по своему военному устройству имели много и общего. Наши нынешние ливы, у Домеснеса, предпринимают рискованные путешествия до Петербурга на ладьях с рыбою камбалою, ради торговых выгод, и им удается совершать подобные рейсы ежегодно, а это гораздо дальше, чем от устья Немана до Стокгольма. А от последнего, опять, до Ладоги и Новгорода и по берегам Финского залива сколько найдено остатков железного века, которые все доказывают непрерывное общение Ильменя с Рослагеном! Путь этот был известен не только славянам, но и их соседям азам, аланам, оттого Алаунская возвышенность в Новгородской губернии и станции: Аландские острова и Аланд. Это-то общение и заставило утомленных неурядицами славян и финнов обратиться к западу, к храбрым северянам-норманнам, защищавшим славянство вместе с прочими россами от р. Росса до рукава Росса, наводившим ужас на Балтике, в особенности после того, когда политика Карла Великого в отношении лютичей и других соседственных славян вполне обнаружилась и когда вместо гордых авар славяне подпали под другое иго, худшее, немецкое.
И не могло быть даже другого выбора на севере, потому что Рослаген лежит по соседству, потому что о походах руссов но воде знали на Востоке очень давно. С незапамятных времен славился Янтарный путь от варягов в греки, с незапамятных времен, до появления норманнов и готов, янтарь ловили венеды[208], среди которых жили у себя дома их собратья руссы, имевшие свой промысл и собиравшиеся со всей славянской земли, которая, как плотное тело, лежала испокон веков по Днепру, Неману, Висле и Двине. Западная Русь народила Свевскую Русь, а последняя перебросила лучшее свое зерно к Волхову, откуда имя Русь перешло на всю Россию. Тут не было того явления, какое случилось в Англии и Болгарии, что имя завоевателей перешло на массу; в славянстве не имя завоевателей перешло на государство, а имя уже давно известных борцов, лучших людей славянства, имя, встречавшееся уже и раньше в Византии и у арабов[209], имя рода, не повиновавшегося монголам в начале нашей эры и свергнувшего татарское иго впоследствии, имя, с отдаленных времен шедшее рядом со всем славянством. Если этого имени не знали на Западе, то в этом нет беды: западники вообще ничего не знали о славянстве, о его родах и местожительстве. Именуют же поныне славян, живущих в Швейцарии[210], гуннами, хотя эти гунны говорят по-славянски. Запад знает только свое и вовсе не знаком со славянским Востоком, тем более, что последний только с IX столетие начинает выступать для Запада исторически.
209
Шафарик. Харкави. Сказания славянских писателей о славянах и русских с VII по X века. СПб., 1870; Иловайский. Забелин. Соловьев. Карамзин.