Таким-то образом заранее подготовлялась почва для принятия гунно-славян, которые, двигаясь по разным направлениям, везде наталкивались на родные гнезда. До какого года царствовал Баламир, осталось сокрытым для истории. Известно, однако ж, что около 305 г. гунны, подобно потоку, разлились по Малой Азии, а разные германские народы, не находя дома покоя, должны были оставить окончательно берега Одры, Ду-нава и Лабы и устремиться на Балканский полуостров, в Италию, Францию, Испанию, Африку и Азию. Вся Европа пришла в движение, все разрушилось, все созданное готами и римлянами, которые были ненавистны гуннам за коварство и бесчеловечность. Около этого же времени начал царствовать над отделом гуннской орды Мунчук, отец Аттилы. Соправителями его над другими родами гунн были Октар и Руя, или Роас, по-нашему Рус, которому досталась в удел вновь покоренная Паннония, откуда гунны изгнали вестготов силою, вслед за победою Баламира над Винитаром[289]. Этот Рус известен тем, что ходил в Мизию и, вероятно, проникал до сердца Византийской империи, Острома, который принужден был платить ему дань. После смерти этих братьев главенство над гуннами досталось сыновьям Мунчука — Бледе и Аттиле. Последний, по особенности своего характера самолюбивый, гордый, дальновидный, умный и хитрый, не мог разделять власти и, убив брата в 443 г., сделался самодержавным властелином громаднейшего царства, какие только и возможны на Востоке. Вся нынешняя Россия до Ладоги и по Дону до Кавказа, Германия до Одры, Паннония, Иллирика до Адриатического моря и Савы — все это подчинилось его власти. Византийская империя платила дань, Запад трепетал, и слух об Аттиле предшествовал его славе и делу. Усевшись в своей столице в Паннонии, в нынешнем Токае, Аттила сидел тут, как орел, озираясь во все стороны из центра, места, весьма искусно избранного. Римский полководец Аэций был его приятелем; в Риме его знали, боялись, уважали и удивлялись; Карфаген на него смотрел и надеялся; Византия и Персия его трепетали; на Луаре и в Андалузии родные славяне ждали его прихода с нетерпением. Чрез Токай — Тока проходил торговый путь с севера от Балтики к Адриатике; а по Дунаю и Тиссе шел другой такой же путь с запада на восток. Все богатства проходили мимо Аттилы, он решал, что пропускать, с чего взять выкуп, что следует сделать, чем воспользоваться. Как тонкий знаток людей, дипломат, он у проходящего люда все выведывал, все знал и вел образцовые переговоры, словесные и письменные, смотря по надобности. И при этом в сознании своего могущества и величия он отличался необыкновенною простотою в жизни, обхождении, в одежде, потребностях, в пище и во время покоя. Закаленный в боях, солдат, обладающий всем, Аттила любил только славу и… женщину. Первой он достиг: его имя не помрет; от второй он умер, хотя и в старости.
Численность его войска определяют от 500 до 700 т. человек. Необыкновенная выдержка этого войска, слепое повиновение, раболепная дисциплина доставляли постоянные победы. Поощрение, которое Аттила давал своему войску после победы, в роде грабежа и разбоя среди ненавистных ему народов — римлян и готов с другими германцами, еще больше содействовало готовности солдат служить своему вождю. Аттила отличался остроумием, прозорливостью, хитростью в переговорах, успокаивающею добротою к побежденным, к просящим помилования, но вместе с тем он был непоколебим, ужасен в полном смысле слова, если встречались препятствия его соображениям и целям.
Держава Аттилы
Тогда не было врагу пощады, он шел вперед, не останавливаясь ни пред чем. Этой чертой характера Аттилы объясняется и убийство им брата Бледы, человека слабого, старого, бездарного[290]. Аттила был величествен в приемах обращения, твердою поступью ходил он, озираясь вправо и влево проницательным взором. Он редко смеялся, был сдержан в словах и незаменим в советах, будучи истинной их головою. Малого роста, широкоплечий, с большою головою, маленькими глазами, блестящими, как черные точки, редкою бородою с сединою, сплюснутым носом, темным цветом лица Аттила был настоящим представителем своего народа. Он верил в свое призвание, в свою звезду, и желал, чтобы все точно так же верили в него. Однажды пастух нашел на поле большой меч, который был поднесен Аттиле как ниспосланный богом войны и славы. Этот старый скифский меч, утраченный когда-то, сопровождал Аттилу повсюду и везде, и с ним шло поверье, что им он, Аттила, покорит весь свет. Так оно почти и случилось[291].