Во время этих передвижений славян средней полосы западное славянство также устраивалось на свой лад. В Польше водворяется государственность; в Моравии и Богемии мы не только видим князей, но и знаем, как водворилось там христианство; как перенесена была к ним изобретенная для южных славян письменность, как проповедовали у них свв. Кирилл и Мефодий и как боролись эти племена за свою независимость и народность. Все это происходило одновременно с формированием Русского государства, которое таким образом имело возможность свободно крепнуть, не затрагиваемое своим позднейшим, главным противником, Западом, в то время громившим пока западных славян.
В VIII ст. славяне известны по войнам, союзу и дружбе с Карлом Великим, что совершается на Лабе; южнее по Дунаю они вместе с аварами встречаются при том же короле с немцами. Вся Хорутания, Истрия, Далмация, Иллирика, Паннония, все эти местности с их населением поднялись, равным образом готовились выработать новую жизнь на началах христианства и народности, воспринять формы франко-германской государственности. Одновременно с этим образуется на Балканском п-ове сильная болгарская монархия, едва не уничтожившая Византийскую империю. Еще несколько раньше, в VII ст., славяне как у себя дома в Северо-Восточной Италии, во Фриуле; а севернее, как оплот против напора франков, тюрингов и авар, вырастает первое славянское самостоятельное государство Само в Богемии. Тогда же славяне переплывают чрез Черное и Эгейское моря и усаживаются в Малой Азии, Анатолии, Сирии, Оксеции, Вифинии, у устья Галиса, или Галича, и доходят до мест, откуда некогда двигалось славянство в Европу. В то же время славянизируются Фессалия, Эпир, Македония, Аттика и Пелопонес, причем греки, дрожавшие за утрату своей национальности, получают от славян великих деятелей и полководцев вроде Юстиниана, Велисария, Василия Македонянина и многих им подобных. Итак, в VII ст. славянство запада от устьев Лабы (Эльбы) до Пада (По) и на всем Балканском п-ове двигается, формируется, везде заявляет о себе и до известной степени держит в своих руках судьбу Византийской империи.
С VI ст. до смерти Аттилы в 453 г. о славянах слышно меньше. Они собираются, устраиваются и устанавливаются на разных местах, среди множества народных остатков романского, скандинавского и тюркского происхождения. Главное движение происходит на западе, в Баварии, за Лабою, по Везеру, Майну и на Балканском п-ове, куда какой-то непонятный инстинкт тянет их к теплу: уж слишком они промерзли в своих лесах, куда их некогда загнали готы.
С походов Аттилы по IV ст. до Р. X. славяне несомненно жили в Европе. Но они были разрознены; их порабощали римляне, суэвы и кельты; на них напирали с разных сторон новые народы, покоряя, уничтожая или прогоняя с занятых мест этих мирных хлебопашцев: все это заставляло их метаться из стороны в сторону, то с юга на северо-восток и обратно, то с запада на восток, причем подобные движения иногда шли параллельно, иногда сталкивались. В этом волновавшемся море народностей, конечно, трудно уловить фактичность: тем не менее борьба готов с антами и появление гуннов в качестве защитников славян кидает некоторый свет на то, что происходило в Юго-Восточной Европе. Чрез Византию мы узнаем о великих битвах в Сарматии, решивших окончательно участь готов и освободивших венедов от ига. С появлением Аттилы славянство разливается по всей Европе, оно доходит до Адрианополя, р. Пада, Орлеана, появляется в Испании и у Карфагена. Но славян в то время так мало знал римско-греческий мир! Он так был увлечен своими победами над другими народами, так высоко ставил себя над всем остальным человечеством, что совершенно был индифферентен к тому, что делалось у варваров, и в своем гордом невежестве просмотрел, как рядом с ним вырос из лесов, туманов и болот севера иной мир, явилась иная сила, с которой потом пришлось считаться.
Уже Юлий Цезарь ведет отчаянную борьбу со славянами-венедами у устья Луары; их истребили, но от них остались имена теперешних городов: Ван и Брест (в России Брест-Литовск). При Августе идет борьба со славянами. Пасынки его Друз и Тиверий покоряют, переселяют и истребляют племена, жившие в Реции.
Эти племена были славяне, давшие имя стране; рети (rheti) от rheton — слово: этим именем римляне и греки называли придунайские племена в Винделиции[307]. От этих славян по сию пору сохранилось много урочищ. При Трояне эти презренные варвары снова и на этот раз уже грозно дают себя знать в Богемии и около Карпат; вся их масса от верховьев Лабы до верховьев Тиссы и Дуная, в Богемии, Галиции, Паннонии стоит заодно и крепко воюет с Римом. Если венеды, о борьбе которых с Юлием Цезарем сейчас сказано, при начале нашей эры были в Британии, то почему же им не переплыть оттуда в Испанскую Галицию и в Англию? И тут и там на картах того времени находятся указания, свидетельствующие, что славяне жили отдельными родами среди иберов, кельто-галлов и бриттов. А чтобы дойти до таких отдаленных мест, необходимо было побывать в Батавии, где также жили некогда славянские роды, либо спуститься по Рейну из Реции. Так или иначе, но теперь уже нет более сомнений, что славяне очень рано засели накрепко в Европе, исходили ее всю и поселились там, где было свободно и удобно, невзирая на соседей. Следовательно, история славян есть одна из древнейших, вполне вероятная и более доступная изучению, чем даже древнейшая история греков и римлян. Славяне жили и сталкивались с последними уже в то время, когда еще ни один из новейших европейских народов не народился, исключая иотунов — финнов, которые будто очищали место для славянского насаждения. Испанцы, французы, англичане, итальянцы, немцы — все это образовалось позже, из наплыва разнообразных народностей. Славяне же повсюду сохранили общность своего первоначального типа и языка: под именем венетов или антов, хробатов или сербов, виндов, чехов, сотаков или сотагов, лужан или лужичан, болгар, русских или поморян являются ветви одного и того же корня, который легко угадывается в разнообразии племенных особенностей. И если это единство в древнейшие эпохи инстинктивно чувствовалось, то теперь оно ясно сознается, потому что имеет твердый пункт опоры. «Россия, — говорит Штур[308], — есть вождь всей нашей народной семьи: соединимся же с нею, выступим на поприще истории под предводительством данного нам историею племенного старшины».