Могут также спросить нас о пользе подобных исследований. В самом деле, к чему подобные труды, кому они нужны? Если допустить безучастность ко всему окружающему как норму человеческого бытия, если думать, что каждая душа есть единица, строго изолированная в сфере личных потребностей, то не только это, но и многое не нужно… Человеку все нужно! А народу, состоящему из массы человеческих жизней, нужно очень многое для его разумного существования. Из совокупной деятельности разнородных его сил выходит добро, счастие и благоденствие. Только человек-машина может сидеть в своем заколдованном кругу без действия, без порыва, без мысли и души. Если б славянство только прозябало, оно давно бы затерялось между другими нациями и исчезло с лица земли, как много других народов. Да и на судьбе самих славян эта истина подтверждается: пока у них еще не окрепло народное самосознание, пока они складывались в политические формы по частям, действуя каждое племя на свой страх и риск, без поддержки соседей, — многие из них погибли. Только в последнее время Россия уразумела, что родственные ей племена на юге и западе настолько же необходимы для нее, как она для них[338]. Как армия имеет впереди себя охранительные отряды, опирающиеся на тыл, так и в политике славянства Россия не может не дорожить и не защищать тех ее передовых наречий, которые в числе 30 млн далеко выдвинулись вперед на страже против Запада.
Эта масса давно уже смотрит на Восток, откуда восходит солнце ее лучших надежд на будущее. Здесь под сенью едино— и самодержавия (Божья держава, Бог держит, помазанник) исчезли споры, и древние споры-славяне сделались русскими; здесь господствующая вера — Православие, столь близкое всем славянам по их первоучителям свв. Кириллу и Мефодию; здесь язык развился в полную и могучую речь; здесь на громадном пространстве нравы, обычаи, вес, мера, счисление времени и все, чем живет величайшее государство, — все стало единым, все слилось в один могучий аккорд, к звукам которого Европа прислушивается с недоумением и боязнию.
Это давно поняли заграничные славяне. Среди них появился с 50-х гг. целый ряд ученых, политиков и государственных деятелей, считающих невозможным жить по-прежнему, покоряться, служить и работать только на пользу чужеземцев. А вместе с тем возник славянский вопрос под плащом восточного. Под последним, очень эластичным, можно разуметь что угодно и делать под шумок то же самое. Для нас же, русских, пора знать, что на Востоке нам нечего искать: мы уже дошли до пределов океана, Инда и до Анатолии; с нас будет и того довольно. Совсем иное на Западе; здесь все шло и идет на счет славянства: из него выжали все соки, из которых и вырабатывают для себя все что нужно, а славянам говорят: вон! уступайте землю и убирайтесь куда хотите. Теперь это положение дел, это отношение Запада к славянству начинают сознавать русские люди. Придет время, что еще основательнее поймут дело, когда лучше познакомятся с этнографиею, географиею, историею и археологиею родного мира. Только знание своего и самих себя дает народам полезных общественных деятелей; а откуда их взять у нас, если мы знаем все, кроме того, что нам ближе, дороже всего, на чем покоится наша будущность, наше правильное национальное развитие на свой лад? Берите с Запада все, что только можно России, но не забывайте, что вы русские, что у вас другой мир и что в этот мир нельзя без разбору вносить все со стороны, дабы не захватить и того яду, от которого уже умирает европейский старец.
Со времен Петра Великого и Екатерины II мы начали помогать живущим в порабощении у Запада славянам. Черногория, Сербия, Болгария и православные Румыния и Греция уже успели вкусить плоды нашего заступничества за них. Остались в рабском положении славяне Австро-Венгрии и Пруссии; как помочь им? А придется; это только вопрос времени, вопрос, над решением которого вся Европа останавливается со страхом и всячески ломает себе голову, изыскивая средства оттянуть это решение. Разумеется, со славянами не обращаются уже больше так, как бывало: их не продают, не истребляют, зато нещадно бьют по языку и совести. Они отбиваются как могут, но сладить трудно в этих палатах и каморах, где большинство врагов. Многие, отчаиваясь в успехе борьбы, оставляют поле нескончаемой битвы и удаляются в Россию. Так в былое время шли к нам сербы, болгары; так теперь идут чехи, словаки, поляки и другие. Этот способ для увеличения главного ядра, может быть, и хорош: ядро становится все плотнее и плотнее; но дело в том, что от этого страдают оставшиеся, не желающие бросить свою землю, на которой их предки проживали тысячелетия. Ряды этих борцов редеют, все больше и больше стесняются, теряют устойчивость, и на наших глазах совершается в Венгрии и Пруссии то, что делалось в XII и XIII ст. между Одрою и Лабою. Церкви, школы закрываются, выборные устраняются, справедливости нет, язык не признается, народа будто не существует; его рассматривают только как запасной материал для пополнения немецких армий, которые стоят наготове сразиться с соседом: и станут западнославянские солдаты против русских, братья против братьев, подобно тому как готы в рядах войск Аттилы должны были нехотя драться со своими родичами на Каталаунских полях.