В таком-то виде была Восточная Россия за Волховом и Десною, куда вследствие разных причин пришлось плыть, идти, бежать, лишь бы избавиться от страшнейшего врага — западного соседа. Таким впервые показал себя с запада кельт, потом пришли с юга азы, далее с севера готы, за ними явились с востока всякие тюркские народы, из которых последние и самые страшные — татары.
При каждом подобном натиске как западное, так и южное славянство двигалось во множестве семейств к северо-востоку по единственным путям — рекам. И в этом движении на восток принимали участие все славянские роды, смешиваясь один с другим. Здесь, среди финнов и зверя, в лесах, болотах, на озерах, под влиянием ужасных стихий и сурового климата, пришлось жить предкам великороссов, которые все должны были добывать себе трудом, борьбою, в постоянной опасности и при страшных лишениях. Финские песни, да и наши летописи говорят нам ясно, что с финнами борьба была нелегка. Даже в XVII ст., при воцарении Михаила Федоровича, они производили опустошения и набеги до Москвы[36]. Волга, Ока, Кама тому живые свидетельницы. Затем все, что не погибло в этих доисторических краях, в этом центре теперешней русской жизни, все это окрепло вдвойне, до железного человека и железной воли. Южная сонливость или апатичность, западное бессилие улеглись тут навеки, и последующие поколения вырабатывались в сильных, изворотливых и сметливых людей, которые постоянно должны были предугадывать несчастья, выдумывать способы их устранения и соображать, как прожить завтра, что предпринять, как добыть искомое, как устранить нечаянность. Такая физическая работа при напряженном умственном внимании должна была изменить славянина и создать из него лучший отросток от древа человечества, своеобразный, находчивый, богатый воображением, бывалый и настойчиво — серьезный ум. Эти-то обстоятельства развили удальство, это восточное, если хотите, мужицкое рыцарство, которому не страшно было идти Бог весть куда с топором и рогатиною либо плыть на дубовых ладьях в бурю по неизведанным морям.
Необходимость отыскать лучшее, прожить остаток лет покойнее, без этой вечной суеты, гнали славянина все дальше и дальше, пока он не изведал все реки и пути востока, пока он не столкнулся лицом к лицу с совершенно чуждою ему и финну расою — монголо-татарскою. На этом рубеже он должен был остановиться на время, собраться, сложиться, окрепнуть, а там снова пошла та же работа, пока не скинул он долго тяготевшего над ним ярма, а вместе с тем обрисовалось и выделилось окончательно богатое великорусское наречие.