С покорением аварского царства немцы окончательно утверждаются в славянских землях, и тогда же эту славянскую страну начинают звать Виндскою мархиею, а с этим упоминаются также жупы: Метдика, Повка, Крас, Истрия, Крайна и др. И вправду, побежденных авар совершенно заменили освободившиеся славяне, которых под тонким слоем прежних поработителей оказалось очень много. Та же картина, какая недавно была в Турции: славяне были погнуты, утратили крепость духа от этого страшного аварского кнута, но когда им показали, что авары вовсе не так страшны, то они в свою очередь начали их притеснять до того, что наконец авары просили немцев о помощи против славян. Не получая ее, авары переселялись на немецкие земли, бежали в горы, исчезали куда кто мог, а славяне все более и более расселялись, выходили из своих нор, пещер и утесов и наконец вплотную примкнули к немецкому населению около Зальцбурга и по Дунаю, попав таким образом в новые тиски. Карл Великий не раз говаривал своим графам и учил свое войско держать славян в повиновении не иначе, как с мечом в руке.
С покорением Норики и Паннонии подобное же движение немцев шло по Драве и Саве, подвигаясь к Срему и к границе Болгарии. С юга была занята Верхняя Далмация, до Сена и Слюна. Везде учреждались маркграфства, хотя народное правление оставалось за славянскими князьями. Так, маркграф Фриульский получил в управление Каринтию, Истрию, Либурнию, Далмацию и местность между Савою и Дравою. Подунавье от Стыри до хребта Виденского, ныне Винервальд, обращены были в Восточную мархию. Долина Дыи (Тая) также обращена в мархию. В 806 г. Карл Великий владел Среднею Эльбою и Средним Дунаем и предпринял новый поход в Богемию с тремя армиями, как прежде. О последних история не дает достаточно подробных и правдивых сведений; везде просвечивает неудача, что, вероятно, так и было, хотя Чехия со тех пор считалась ленным владением империи. Принимая, однако ж, в соображение весьма скорое появление по соседству Великоморавского царства и ту роль, какую потом долго играла Чехия, нам думается, что ее подданство было более номинальное, как следствие впечатления на славян побед Карла над аварами, чем действительное.
После смерти Карла Великого в 814 г. вновь завоеванные славянские земли между Дравою и Савою управлялись князем Лютовитом, который, не будучи в состоянии вынести немецкого ига, восстал. Соединившись с хорватским князем Борною, он с 819 по 822 г. боролся с неприятелем как лев. Два раза напирали немцы с огромными силами, разоряя страну и уводя в плен множество народу. Наконец Лютовит засел в своем укрепленном замке в Турове (Сиссек), у слияния Кульны с Савою, местность, которая называется по сю пору Турополье. Не получая помощи, он должен был бежать в Сербию, а оттуда в Хорватию, где и был убит князем Лютомыслом. С этих пор Турополье перешло в собственность франконской монархии, и немцы свободно могли двигаться по Драве и Саве, причем на долю духовенства выпала богатая жатва насильственного обращения славян в христианство. За духовенством шло баварское население, а потом и ремесленники. Таким-то образом двигались швабы к востоку, образовав глубокую впадину между славянами Дуная и Адриатики, между чехами и хорутанами. Славяне лишились здесь своих мест от разрозненности племен, от отсутствия политических идей и стремлений и от исключительности их занятий скотоводством и земледелием, без ремесла, без влечения к культурным занятиям[106].
Теперь обратимся к северу и посмотрим, каким образом там перешли немцы за границу своих владений. Там не было авар в Северной Германии, а положение дел при вступлении на престол Карла Великого было следующее: нам уже известно, какие племена славян обитали на правом берегу Лабы. Все они в половине VIII века были свободны, имели своих князей и язычествовали.
Главною чертою всех этих маленьких славянских княжеств было отсутствие всякого единства за неимением главенства над всеми. Частые ссоры разъединяли еще более племена и доводили до кровавых драм и таких сеч, после которых роды переселялись и путались между собою. Во время подобных бегств или неожиданных переселений возмужалый возраст будто не существовал, двигались старцы, дети и женщины, самое же зерно погибало в братской распре. Этим также объясняется, почему и без того небольшое племя встречается и здесь, и тут, и там в разорванных кусках.