И не только Зевс, но даже прикованный к Эльбрусу Прометей, столь известный греческий мифологический мученик, первый исторический выразитель протеста человеческой свободы и знания против насилия и невежества, несомненно был известен славянам. Легенда о нем сохранилась у выбывших с Кавказа в 1864 году адыгей, которые под именем касогов жили в древней Тмутаракани на Лабе, Белой, вблизи Урус-Дона, или Русской реки, там, где стоит гора Кион, или Кыян, древнейший Киев[117]. Итак, сомневаться в религиозном воздействии соседних народов на славян невозможно.
Но как бы ни были сильны эти воздействия, однако ж что было вынесено с Востока, жило крепко в сердцах и умах древнего славянства. Так, на Поморье, там именно, где высадились впервые скандинавы, куда прежде всего были перенесены их истуканы, там у славян олицетворился их прежний троеличный Вишну в идоле Триглава, трех лиц, по-индейски — три-мурти (три морды) т. е. троица[118]. И этот Триглав, бог земли, почитался не только тут, но дошел и до других мест, до Хорутании, Боснии, Сербии, где встречаются горы того же названия[119], до Родопских гор, где до настоящего времени не исчез из памяти помаков, славян-магометан, этот индейский Вишну, многократно встречающийся в народных песнях[120].
Русский мифологический культ сильно развился при в. к. Владимире, человеке с необыкновенно чуткою душою, и насколько после принятия христианства покровительствовалась им постройка церквей, настолько до этого усердно воздвигались повсеместно разнокачественные идолы. При нем же русское язычество омрачилось установлением человеческих жертвоприношений; приносили в жертву пленных христиан, чужеземцев и даже детей. Должно быть, этот зверский обычай перешел в Россию с Поморья, от бодричей, стадорян и в особенности лютичей, которые в борьбе с немцами и христианством возвели ненависть к тем и другому в религиозный принцип и исказили первоначальный кроткий характер своих религиозных обрядов. Ненависть к чужеземцам дала такой смысл подобным жертвоприношениям, будто они веселят богов, будто боги радуются кровавым жертвам и кровь людей доставляет им высшее наслаждение и удовольствие. Должно быть, однако же, подобные ужасы недолго тешили возвышенную душу в. к. Владимира, и он разом опрокинул идолов, водрузив на их местах знамя христианской истины.
Если эта истина проникла в массу народа без особого шума и насилия и сохранилась незыблемо до настоящего времени, то тому причиною направление христианской проповеди православия, стремившейся низвергнуть единственно только поклонение рукотворным кумирам. Борьбу со стихийными верованиями, переработку нравственности, народных поверий и обрядов восточное православие любвеобильно и благоразумно предоставляло времени и народному смыслу, которые, при мудром руководстве духовных пастырей, в течение 1000 лет вырабатывали постепенно все содержание христианских верований русского человека.
На западе от язычников-славян добивались не только мгновенного отрешения от вещественного поклонения, там одновременно силою и обманом навязывали народу все католическое воззрение и миросозерцание. С корнем хотели вырвать все старое и получали в возврат упорный отпор. Зато те, которые после долгого колебания и переворотов решались наконец отречься от своих прародительских убеждений, эти отщепенцы, эти властолюбивые и жалкие князья и бояре теряли мгновенно под собою почву. Отрекаясь от своего народного существа, они будто переставали принадлежать к славянскому миру, обращаясь в безответное орудие чужеземцев; глупели и стирались духовно из года в год в несродной их натуре новой жизни и новых убеждениях и исчезали навсегда…