Вылить воду на середине реки из берестяной лодки — обычный прием Сеньки.
С моторки увидели мелькнувшую вверх дном лодку.
Все разом выкрикнули:
— Утонул!..
Но, когда снова увидели его сидящим в лодке, моряки — сами водяные жители, удивленные Сенькиным поведением, с ласковым ругательством выкрикнули:
— Вот, чорт, енисейское ныряло…
Через полминуты Сенька пересел в моторку, ветку взяли на буксир: она прыгала с волны на волну.
На „Пионере“ — океанском судне, построенном в гамбургских доках, — тепло встретили Сеньку; притащили белье, брюки, бушлат, а второй штурман принес капитанскую фуражку с поломанным козырьком. После стаканчика коньяку поили ароматным чаем с густыми сливками.
Но Сенька ласкающим глазом смотрел на шкаф, куда убрали коньяк, и, показывая ногтем на донышко стаканчика, виновато улыбаясь, говорил:
— Маленько, маленько еще налей: мой водку век любит…
Матросы смеялись дружно:
— Водка плохо, чай пей, слаще и полезнее.
Комсомольцы водили Сеньку по всему пароходу, и он, сохраняя свое достоинство, хозяйственно осматривал судно.
С палубы, оглядывая идущие сзади пароходы, он говорил:
— Зачем много так идет?
— Лес с Енисея повезем…
Когда „Пионер“ поравнялся с тем местом, где стоял на берегу Сенькин чум, Сенька подошел к капитану и, точно отдавая приказание, сказал:
— Давай, свисти всем. Ко мне в гости поедем…
— Нельзя, Семен Иванович, работа…
— Какой такой работа? В гости к хорошему человеку всегда можно…
Как маленький ребенок, он обиделся. На пароходе все его звали Семеном Ивановичем. Когда впервые спросили, как зовут, он, не задумываясь, ответил:
— Сенькой…
— А отца как звали?..
— Ванькой.
— Ну, значит, Семен Иванович… Непонятным, но приятным было новое имя…
Ведь сорок пять лет все русские звали его Сенькой, а тут — Семен Иванович!
Он ходил по палубе счастливый и смеющийся:
— Вот настоящий человек, хороший…
Он гордился командой „Пионера“.
На пароходе гостил больше суток. Перед спуском простился со всеми за руку, приглашая заехать к нему в гости.
Когда вниз по Енисею скользил Семен Иванович на ветке, он заезжал во все чумы.
Бушлат на нем висел, фуражка надвинулась на уши, но везде с почетом встречали Семена Ивановича.
Он рассказывал о морских пароходах, которые тревожили рыбацкое сердце.
Везде в ответ качали головами:
— Плохо будет, лес вырубят, зверь убежит, рыба уплывет в море…
Семен Иванович, поправляя фуражку, успокаивал:
— Хотя водки мало дают, но хорошие люди… Сам капитан говорил: „Семен Иванович“…
УНЬКА[8]
Томской рабфаковке Дуне и профессору Пэтри.
Осторожно ступает по моховой тропе олень. Он боком пятится от стволов, оберегая спящую в сумке Уньку.
Мать едет впереди, и нянькой у Уньки старая важенка. Когда на остановках заплачет Унька, важенка, качая ребенка, переступает передними ногами. И под шум ветра и таежного леса баюкает важенка Уньку. На ремне у сумы привязаны разные кисточки: они, болтаясь, развлекают Уньку. Выспавшаяся девочка, широко расставляя в качающейся сумке ножки, на ходу срывает ветви ели, пихты, кедра и лиственницы. Вдогонку вылетающим птицам Унька радостно хлопает в ладоши. Поиграв с лесными игрушками, свернувшись в суме калачиком, сладко засыпает Унька. Старая важенка слышит храп Уньки и еще осторожнее обходит наклонившиеся лесины.
В стойбище играет Унька с собаками и дергает за хвост пойманного лисенка.
Звериный след и птичьи полеты были с детства знакомы Уньке.
В зимние пурги она тянется ближе к огню, греясь засыпает. Свистящие полярные ветры баюкают Уньку, и, просыпаясь, она видит перед собой звериные шкуры, висящие под потолком, медвежьи лапы с когтями, шкурки гагар, луня, развешанные на стенах звероловные приборы, рыбачьи сети да охотничьи луки и ружья.
Отец рассказывал в чуме про свои охотничьи случаи.
Унька, смеясь, кувыркалась на притащенной в чум лосиной и медвежьей шкурах.
И чудные вещи для нас, не живущих лесной жизнью, иногда говорил отец.
— Слышу в чаще медвежий запах… Крадусь… медведь сидит у пня. Пень весь расщеплен… Медведь лапами оттягивает щепы и ухом слушает звук… Тут я его и убил у пня…
И Унька, как медведь-музыкант, тоже много раз играла на таких расщепленных пнях.
Десятки тысяч белок дробиной в глаз убил отец, много лисиц поймал в капканы, соболей в сети запутал, медведей рогатиной заколол.