Он склонился над ящиком, чтобы взглянуть на цветок, который я внимательно рассматривала.
— Это – лилия.
— Лилия? Этого не может быть. Но выглядит она просто поразительно.
Уголки его губ дрогнули в улыбке:
— Еще бы.
Я обошла ящик кругом, чтобы взглянуть на цветок с другой стороны.
— Я нашел его во время посещения одного из субантарктических островов, о которых мне так много писал мистер Уитерсби. Отвратительная там погода. Пришлось приложить немало усилий, чтобы раздобыть его, и я едва не свернул себе шею, выбираясь из ущелья, в котором я его обнаружил.
Ничего подобного этому цветку я еще никогда не видела.
— …вижу, мои подвиги не производят на вас ни малейшего впечатления.
Я выпрямилась.
— Прошу прощения. Что вы сказали?
Он смотрел на меня со скорбной улыбкой.
— Ничего. Мне хотелось бы знать, дома ли мистер Эндрю Уитерсби. Я хочу увидеться с ним, если это возможно. У меня такое чувство, будто мы с ним давно знакомы, пусть всего лишь по переписке.
Наконец смысл его слов достиг моего сознания.
— Это образец обнаружили вы?
— Да.
Это в корне меняло дело.
— А я приняла вас за посыльного… Мне очень жаль. Простите меня.
— Ничего страшного, я не обиделся. Но если мистер Уитерсби дома, не могли бы вы передать ему, что мистер Эдвард Трим… – Он оборвал себя на полуслове. – Собственно, полагаю, вы можете напомнить ему обо мне, сказав, что его желает видеть мистер Эдвард Тримбл.
— Значит, вы и есть мистер Э. Тримбл?
— Да. Он ведь дома, не так ли? Я действительно очень хотел бы повидаться с ним.
— Вы не можете быть мистером Тримблом.
Одна из его черных густых бровей удивленно взлетела на лоб.
— Уверяю вас, он знает меня именно под этим именем. Мы с ним вели поистине замечательную переписку о…
— Но вы – не… – Похожи на жилистого мужчину средних лет… то бишь того мистера Тримбла, какого нарисовало мое воображение. – Вы просто не можете быть им. – Он ничуть не походил на фермера-овцевода.
В этот момент с улицы вошел отец. Через плечо у него на ремне болтался жестяной цилиндр[9] для сбора растений.
— А! Мой славный молодой человек. – У отца была великолепная зрительная память на лица, хотя имен он не помнил никогда.
Славный молодой человек, который и впрямь выглядел славным и молодым, подошел к нему и протянул руку.
— Рад новой встрече с вами, сэр.
Отец пожал руку, протянутую ему мистером Э. Тримблом.
— Э-э… И когда же мы с вами виделись в последний раз?
— Три года назад, в Ливерпуле.
— Три года. – Отец перевел взгляд на меня. – Только представь себе, Шарлотта.
Что я и сделала. Я как раз вспоминала о переписке, которая завязалась между мистером Тримблом и мной. И о том, что все это время я представляла его себе худощавым, ничем не примечательным мужчиной. И о том, как поверяла ему все свои мечты и надежды и как спорила из-за какой-нибудь очередной ботанической теории.
Если мне повезет, никто не узнает, что он переписывался со мной.
Подойдя к дивану, отец принялся опустошать свой жестяной тубус, раскладывая образцы растений поверх стопок бумаг. Кивнув на стул, он обратился к нашему гостю:
— Присаживайтесь, молодой человек, и расскажите мне о Новой Зеландии.
Мистер Тримбл попытался было исполнить его просьбу, но вскоре отец перебил его вопросом о лилии, а потом поинтересовался, побывал ли он уже в Австралии и действительно ли горы в колонии[10] настолько бедны флорой, как о том пишут в журналах.
Пожалуй, мне следовало бы вздохнуть с облегчением, потому что отцовские вопросы эхом вторили тем, что я сама задавала в своих письмах. Однако, на душе у меня скребли кошки – мистер Тримбл явно был озадачен тем, что отец не помнил тех вещей, которые он описывал в мельчайших подробностях. Чувствуя, что пора спасать положение, я вмешалась в их беседу.
— Ты должен помнить, папа. Он действительно побывал на острове Кэмпбелла. И свой визит он описал нам весьма подробно.
Отец опустился на стул и озадаченно нахмурился, глядя на нашего гостя.
— Полагаю, в таком случае мне лучше перечесть ваше письмо.
А наш визитер резко развернулся на стуле и в упор взглянул на меня.
— Папа? Мистер Уитерсби – ваш отец? А мне показалось, судя по тому, как вы… вы… – Он нахмурился, оборвал себя на полуслове и предпринял новую попытку. – Кажется, мы действительно не были представлены друг другу.