Издревле Русский Север – край загадочный, край, который открывается не каждому, с его необъятными просторами, дремучей тайгой, светлыми сосновыми борами, непроходимыми болотами и могучими реками, – хранил накопленное веками наследие. По сию пору здесь живы былинные традиции Древней Руси. Ещё остались в северной заповедной глуши люди, которые чувствуют силу Природы и обладают особым даром целительства, – это и травники, и знахари, и ясновидящие…
О Вере Алексеевне Зашихиной следует говорить особо: эта женщина была глубоко верующим человеком и человеком избранным, которому открыто неподвластное простому смертному.
Она не только исцеляла и облегчала боль силою вверенного ей дара, – ей было дано большее: видеть Истину и вести за собой людей к вере христианской. Вера Алексеевна знала нечто такое, благодаря чему, даруя свет другим, она сама оставалась Светом.
Не случайно так о ней вспоминают люди: «Когда я с ней разговаривала, я ощущала, что со мной что-то происходит: то ли раскрываются глаза, то ли появляется какой-то свет… Мои ощущения были: свет перед глазами, светлая аура. И непередаваемое облегчение…» (из рассказа Светланы Николаевны Неумоевой, село Белая Слуда).
Встреча с Верой Алексеевной стала для меня знаковой: я соприкоснулась в жизни с тем, о чём лишь читала в книгах, преимущественно в литературе житийной, и была поражена, увидев воочию проявление божественной силы.
Перед моими глазами – вереница людей, чудесным образом получивших помощь от Веры Алексеевны. Говорят, что она помогала тем, кто шёл к ней с верой. Но можно ли не уверовать, когда на глазах происходит чудо? И надо ли пытаться его объяснять, искать разгадку целительского дара Веры Алексеевны?
Эти вопросы останутся за пределами моей книги.
Душевное потрясение, укрепившее мою веру в Божественное, Высшее начало в мире и в этой северной бабушке, сподвигло меня рассказать о ней…
Мне посчастливилось не раз побывать у Веры Алексеевны. Впервые я услышала о ней летом 2004 года на родине художника А. А. Борисова, в селе Красноборске.
«А у нас за рекой, за широкой Двиной, живёт бабушка-знахарка, славная по всей области: к ней едут не только наши архангельские, но из всех уголков страны», – шепнул мне местный рыбак.
Мы смотрели на серую воду, на качающиеся бакены, на далёкие боры за рекой, и разлитое в вечерней природе умиротворение наполняло душу; в ней воцарялись покой и благодать…
Этим тихим прозрачным вечером я почувствовала непреодолимое желание посетить таинственную бабушку.
Паром отчаливал в семь утра.
Дул сильный порывистый ветер.
Мы медленно огибали многочисленные песчаные отмели на Северной Двине, а красноборская пристань оставалась позади.
Где-то через час наш паром причалил в Дябринском полое[1]. Меня подобрал уазик, едущий в сторону Белой Слуды, прозванной современным царством белого гриба.
Не доезжая до села, водитель затормозил.
Мне оставалось пройти приблизительно шесть километров до деревни Середовины.
Я шла через поля с душистыми злаками и прозрачные сосновые боры, выстланные ковром из лазоревого беломошника, и мною овладевало ощущение, что эта дорога ведёт в далёкое прошлое, к временам первозданного единения человека с Природой: столь непривычные гармония и покой царили повсюду! Невольно вспомнились строки Дмитрия Ушакова:
«Сколько же здесь белых грибов! – подумала я. – Неслучайно эти места объявили их царством». Но что же будет здесь лет через двадцать? Не вытопчут ли, не вывезут ли всё? Ведь равновесие в Природе трагически нарушено современным человеком-варваром, устроителем и рабом прогресса…».
А вот и сама Белая Слуда[3] – красивое село, расположенное на высоком обрывистом берегу Двины. А внизу – насколько хватает взгляда – раскинулись заливные луга с многочисленными озёрами; вдалеке, за пятнадцать километров, виднеется Красноборск, и даже можно разглядеть дальнее село Телегово, в котором некогда находился древний монастырь, а сейчас остались лишь развалины приходского храма.
Иду дальше. Вот и старое сельское кладбище по левую руку. За ним чуть поодаль белеет церковь с разрушающейся кровлей и проржавевшими куполами. От ограды уцелели лишь красивые полуразрушенные столбы старинных ворот.