Там, по ту сторону прохода Пах, [царь] задержал множество конницы из Армении, Иверии, Алвании и всех тех, кто веровал в Святое Евангелие Христово. И строгий приказ отдали стражам у прохода: «Если кто на восток к нам придет — пропустить, но с востока на запад пусть будет путь непроходимым».
И когда затворил и запер их в крепкой и безвыходной клетке — истинно назвал я ее «крепкой» и «безвыходной», ибо нет там места, куда можно бежать и укрыться, так как вокруг живут враги — он наложил на них руку, великими мучительствами и различными пытками лишил многих из них духа и понуждал отступить от истинного Бога и поклоняться видимой материи. Но все воины, в прекрасным замысле, с доблестной силой восклицали и говорили: «Свидетели нам небо и земля, мы никогда не поступались царской службой и не подмешивали робости к доблестному мужеству! Не заслужены и безжалостны эти [наносимые] нам удары!»
И умножался шум их криков, пока сам царь не стал очевидцем их недовольства, но тут же, немедленно, клятвенно подтвердил и сказал: «Не выпущу вас, пока не выполните целиком мои повеления!»
И вот, злейшие служители получили власть, чтобы представить четырех воинов, из знатных по происхождению, на пытки и мучения. И, наказав их сначала многими ударами, в тех же оковах отвели в место заключения. А остальным на некоторое время он обманно даровал прощение и всю вину возложил на этих заключенных. И сделал он это по сатанинскому наущению.
А спустя двенадцать дней дал повеление устроить обильный ужин — изобильнее, чем в обычные дни, — и позвал многих из воинов-христиан. И пока готовили седалища, он каждому из них пожаловал место для сидения[33]. И ласково и благосклонно, как бывало прежде, говорил с ними, не пожелают ли они отведать жертвенного мяса, вкушать каковое никогда не было позволено христианам. Когда никто из них не согласился, он их нисколько не понуждал, а приказал подать им обычное кушанье и более всего винами увеличивал веселье в зале.
Но когда оттуда вышли они в царские сени, то некоторых из них задержали, завязав руки назад и опечатав им шаровары, и бдительно содержали под стражей, кого два дня, а кого и три[34]. Многих мучили и другими постыдными казнями, что мы даже не признали достойным предать письму А некоторых из них выслали на чужбину, лишив почета родовитости.
И вновь составляли из них отдельные отряды, [отправляя] в далекую страну, в крепости пустыни, на войну с врагами царя, и многим пришел там конец от меча. И всем уменьшили положенное жалованье, и заставляли страдать от голода и жажды, а места зимовки отводили в суровой местности. И представляли их всем как презренных и трусов.
А они из любви к Христу с большой радостью принимали все мучения ради великой надежды, уготованной блюдущим заповеди терпеливцам. Чем больше злоба умножала оскорбления, тем больше и больше укреплялись они в любви к Христу, особенно потому, что многие из них учились с детства святым книгам. Этим утешали себя и ободряли товарищей и словно светлый столп берегли [церковное] служение и умножали его.
Вследствие этого и многие язычники, которым их голоса казались сладостными и приятными, ободряли их и говорили слова утешения, что лучше человеку принять смертные муки, чем отступить от таких законов.
Но, однако, хотя они из любви к Христу с большой радостью ликовали внутренне, внешний вид их на чужбине был очень жалок. Столь почитаемое воинство дошло до ужасного унижения, и их наследственную свободу жестоко поработил тиран-убийца, который в кровопролитии преступал даже языческие законы и вовсе не подозревал, что будет за все это отмщение с небес.
Он не помнил чьих-либо земных заслуг, [даже] то, что в мирской жизни превыше всего: ведь там оказались [и] некоторые нахарары, которые его братьев вскормили молоком своих матерей[35]! С ними он обошелся жестче, чем со всеми другими.
И сверх всего этого еще измыслил злодеяние. Некоего из своих преданных слуг, имя которого было Деншапух, он прислал с поручением в страну Армянскую. Тот, прибыв по царскому велению и доставив привет от великого царя, с притворным миролюбием произвел перепись всей страны Армянской, [якобы] для снятия податей и облегчения тягот [по поставке] конницы. И, хотя внешне он притворничал, но изнутри зловеще проглядывали [тайные] замыслы.
Первое — свободу Церкви [от податей] он обратил в податную зависимость.
Второе — монахов-христиан, которые проживали в обителях, он охватил той же переписью.
Третье — подать со страны он еще более утяжелил.
Четвертое — он столкнул между собою нахараров и в каждом доме возбудил ссору.
33
Гостей усаживали, соблюдая местнический порядок, с учетом ранга
34
Унизительное наказание, при котором человек вынужден был оставаться в загаженных шароварах.
35
Воспитание ребенка из знатной фамилии, также и царской, в другой знатной семье было распространено и в Армении, и в Иране.