Задача врача состоит в том, чтобы правильно оценить физическое состояние и назначить лечение без седативного воздействия на пациента.
К сожалению, в Бразилии все думают, что оказание паллиативной помощи – это успокоение пациента в ожидании его смерти или поддержка эвтаназии и ускорение смерти, но это огромная ошибка. Никто из моих знакомых, кто прошел обучение паллиативной помощи, включая меня, не проводит эвтаназию. Я считаю смерть частью жизни и принимаю все меры по обеспечению моему пациенту благополучия, являющегося результатом физического, эмоционального, семейного, социального и духовного комфорта. Я верю, что смерть по окончании жизни, прожитой с достоинством, смыслом и ценностью во всех ее аспектах, можно считать ее полноценной частью, наполненной смыслом. Я верю, что смерть может наступить в нужное время – и тогда она будет называться ортотаназией[4]. Но я еще более амбициозна в практике паллиативной помощи, и я стремлюсь обеспечить своим пациентам «красивую смерть».
Где бы я ни работала, будь то Израильская больница Альберта Эйнштейна в Сан-Пауло, хоспис или отделение эксклюзивной паллиативной помощи Клинической больницы медицинского факультета Университета Сан-Паулу, я всегда слежу за уровнем паллиативной седации пациентов. В моей «галактике заботы» в успокоении нуждаются только 3% пациентов. В моем маленьком мире помощи 97% людей умирают в максимально возможном комфорте в моменты более прекрасные и мощные, чем любая сцена в кинематографе. Ни режиссера, ни актера, ни сценария, ни репетиции. Люди делают все «с первого дубля», потому что к смерти невозможно подготовиться.
Люди умирают так же, как жили. Если они никогда не жили со смыслом, у них вряд ли будет шанс прожить со смыслом смерть.
Процесс умирания может оказаться очень болезненным в основном из-за недостатка знаний и навыков медицинских работников в проведении этого священного ритуала человеческой жизни. Если в распоряжении человека есть квалифицированная медицинская бригада для оказания помощи в оставшееся у него время (даже если осталось очень мало), у него появится невероятный шанс покинуть этот мир через парадную дверь с почестями и славой, достойными великих героев, королей и королев собственной жизни.
К сожалению, люди далеки от этих условий. Не все врачи, работающие с пациентами на терминальной стадии заболевания, знают, как о них заботиться. Большинство считает, что кто угодно может оказывать паллиативную помощь, это лишь вопрос здравого смысла. Проблема в том, что не у всех этот здравый смысл есть, даже если они думают наоборот! Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь говорил психологу: «Я пришел сюда лечиться, потому что сам не обладаю здравым смыслом». Общество должно понимать, что необходимо изучать паллиативную помощь и помогать в обучении врачам и медицинским работникам. Это опыт высокой степени сложности и вместе с тем большой эффективности, требующий огромной самоотдачи – профессиональной и человеческой.
«Работать в паллиативной помощи – это лечить и выслушивать пациента и его семью, это говорить “да, всегда можно что-то сделать” самым возвышенным и любящим способом, который существует. Это прорыв в медицине», – сообщение благодарности, оставленное дочерью, которая присутствовала при смерти своего отца.
Сочувствие или сострадание
Находиться рядом с кем-то, кто нуждается в паллиативной помощи, не значит проживать то же, что и он. Способность человека быть рядом со страдающим, умирающим – это дар, талант, называемый сочувствием или эмпатией. Это способность поставить себя на место другого[5]. Хотя сочувствие может быть самым важным навыком для специалиста паллиативной помощи, как ни парадоксально, он также может оказаться и самым большим фактором риска потерять способность оказывать помощь.
У сочувствия, или эмпатии, есть свои опасности – у сострадания нет.
Сострадание выходит за рамки способности поставить себя на место другого: оно позволяет понять страдания, не пережив их.
Да не молюсь я быть укрытым от опасностей, но лишь о бесстрашии, встречая их. Да не прошу я утешить мою боль, но лишь чтобы сердце победило ее. Да не ищу я союзников в жизненной битве, но лишь мою собственную силу. Даруй мне силу не быть малодушным, чуя Твое Милосердие лишь в моих успехах, но дай мне почувствовать пожатие Твоей Руки в моих ошибках[6].
Сострадание защищает от упомянутого риска. Сочувствие может закончиться, но сострадание – никогда. В сочувствии, иногда слепом к себе, мы можем погрузиться в страдания другого с головой. В сострадании, чтобы встретиться с другим, мы должны знать, кто мы и на что способны.
5
Здесь и далее для понимания восприятия автором «встречи» и «другого» имеет смысл изучить концепцию Другого, например по М. М. Бахтину.
6
Цит. по: Письма Е.И. Рерих в девяти томах / Письма. Том V (1937), Е. И. Рерих – Ф. А. Буцену 3 декабря 1937 г.