В Филадельфии окрестности Риттенхаус-сквер — единственный район, который своими силами реконструирует и благоустраивает пограничные с ним участки, и единственная зона «внутреннего города», не предназначенная к реконструкции или расчистке. При этом здесь самая высокая в Филадельфии плотность жилых единиц. А в трущобах северной Филадельфии, где социальные проблемы — одни из самых тяжёлых в городе, средняя плотность жилых единиц вдвое меньше, чем около Риттенхаус-сквер. На обширных территориях в Филадельфии, где царят упадок и социальные беспорядки, плотность жилых единиц ещё меньше.
В нью-йоркском Бруклине наибольшим восхищением и популярностью пользуется хорошо развивающийся участок, называемый Бруклин-Хайтс; по плотности жилых единиц он намного превосходит остальной Бруклин. На огромных упадочных и загнивающих бруклинских «серых» территориях плотность составляет половину или меньше от плотности в Бруклин-Хайтс.
На Манхэттене в самой фешенебельной части Среднего Истсайда и в самой фешенебельной части Гринвич-Виллиджа плотность жилых единиц находится на таком же высоком уровне, как посреди Бруклин-Хайтс. Но можно заметить одно интересное различие. На Манхэттене вокруг этих фешенебельных участков расположены очень популярные зоны, характеризующиеся большой жизненной энергией и разнообразием. Плотность жилых единиц в этих популярных зонах, окружающих ядро, растёт. В Бруклин-Хайтс, напротив, фешенебельный участок окружён территориями, где плотность жилых единиц падает; жизненная энергия и популярность там тоже уменьшаются.
В Бостоне, как я уже писала во введении к этой книге, Норт-Энд вывел себя из трущобного состояния и сейчас является одним из самых здоровых участков. При этом по плотности жилых единиц он намного превосходит остальной Бостон. А в бостонском районе Роксбери, который неуклонно катился вниз на протяжении поколения, плотность жилых единиц примерно в десять раз меньше, чем в Норт-Энде[38].
Перенаселённые трущобы из градостроительной литературы — это кишащие людьми территории с высокой плотностью жилых единиц. «Перенаселённые» трущобы из американской реальности — это все чаще унылые территории с низкой плотностью жилых единиц, в калифорнийском Окленде самая тяжёлая и масштабная трущобная проблема наблюдается на участке примерно из двухсот кварталов, застроенных отдельными домиками на одну или две семьи. Плотность при этом вообще с трудом может считаться городской. Острейшая трущобная проблема Кливленда — это квадратная миля примерно того же самого. Нынешний Детройт во многом состоит из бесконечных, неплотно заселённых квадратных миль городского упадка. Нью-йоркский Восточный Бронкс, который можно считать едва ли не символом «серых зон», ставших бедой наших больших городов, отличается низкой для Нью-Йорка плотностью: на большей его части плотность жилых единиц намного ниже средней по городу величины, которая составляет 55 единиц на акр чистой площади под жилыми строениями.
Не стоит, однако, делать скоропалительных выводов, будто во всех густонаселённых городских районах дела идут хорошо. Все не так просто, и считать, что плотность жилых единиц даёт ответ на все вопросы, значит упрощать проблему до крайней степени. Например, на таких участках Манхэттена, как Челси, как немалая часть находящегося в сильном упадке Уэстсайда и находящегося в сильном упадке Гарлема, эта плотность сравнима с высокими значениями, которые наблюдаются в Гринвич-Виллидже, в Йорквиле и на Среднем Истсайде. Ультрафешенебельный в своё время Риверсайд-Драйв, переживающий ныне тяжёлые времена, заселён ещё плотнее.
Мы не сможем понять, каковы следствия высокой и низкой плотности, если будем считать, что соотношение между концентрацией людей и созданием разнообразия носит простой, непосредственный математический характер. На результаты этого соотношения (о котором доктор Джонсон и профессор Дентон говорили, беря его в простой, грубой форме) чрезвычайно сильно влияют и другие факторы; трём из них посвящены три предыдущие главы.
Никакая концентрация жителей, сколь бы ни была она высока, не является «достаточной», если другие обстоятельства подавляют разнообразие или мешают его развитию. Никакая концентрация, если взять крайний случай, не является «достаточной» для генерации разнообразия в строго регламентированных жилых массивах, поскольку регламентация в любом случае исключает его напрочь. Во многом те же следствия, хоть и по другим причинам, возникают на городских территориях, застраивавшихся не по единому плану, где здания слишком стандартизованы, или кварталы слишком длинны, или мало других первичных способов использования, помимо проживания.
38
Вот цифры плотности для этих случаев. Ниже приводится количество жилых единиц на акр чистой площади, отведённой под жильё (net acre of residential land). Если даны две цифры, то они отражают диапазон, в котором находится средняя величина или средние величины для рассматриваемого места (именно так подобные данные часто приводятся в таблицах или на картах). В Сан-Франциско: Норт-Бич-Телеграф-Хилл, 80–140; примерно то же самое в Рашн-Хилле и Ноб-Хилле, но в Норт-Бич-Телеграф-Хилле жилые строения покрывают большую долю земли; Уэстерн-Аддишн, 55–60. В Филадельфии: Риттенхаус-сквер, 80-100; трущобы северной Филадельфии, примерно 40; упадочные участки с ленточной застройкой, как правило, 30–45. В Бруклине: Бруклин-Хайтс, 125–174 посередине и 75–124 на большей части остальных территорий; за пределами Бруклин-Хайтс падение до 45–74; как примеры проблемных или упадочных бруклинских участков — Бедфорд-Стайвесант, 75–124 на половине территории и 45–74 на другой половине; Ред-Хук, на большей части 45–74; некоторые упадочные бруклинские участки, всего лишь 15–24. На Манхэттене: наиболее фешенебельная часть Центрального Истсайда, 125–174, в том числе в Йорквилле 175–254; в Гринвич-Виллидже наиболее фешенебельная часть, 124–174, на большей части остальных территорий 175–254, а на участке, где живёт стабильная, старая, не вышедшая из трущобного состояния итальянская община, более 255. В Бостоне: Норт-Энд, 275; Роксбери, 21–40.
Бостонские и нью-йоркские цифры взяты из таблиц и сводок, составленных градостроительными комиссиями; сан-францисские и филадельфийские — из оценок, сделанных проектировщиками или застройщиками.
Хотя во всех крупных городах разработка проектов новой застройки сопровождается фетишизацией мелочного анализа плотности, точных данных о плотности в районах, застраивавшихся не по единому плану, на удивление мало. (Один начальник градостроительной группы сказал мне, что не видит причин собирать такие сведения, помимо необходимости оценить число переселяемых лиц в случае сплошного сноса!) Ни в одном городе, насколько я знаю, не изучали локальных изменений плотности от здания к зданию внутри усреднённой картины плотности на успешных и популярных участках. «Когда речь идёт о таких районах, очень трудно делать обобщения», пожаловался один градостроитель, когда я спросила его о специфических вариациях плотности в мелком масштабе в одном из самых успешных районов города, где он работал. Делать обобщения по поводу таких районов очень трудно или невозможно потому, что они сами лишь в очень малой степени «обобщены», то есть подогнаны под какие-либо общие стандарты. Само их своенравие, разнообразие компонентов — один из самых важных и вместе с тем игнорируемых фактов, касающихся средних цифр плотности в успешных районах.