— Я не унижаюсь перед вольноотпущенниками императора, но не потому, что речь идёт о бывших рабах или греках, — ответил Аврелий, задетый за живое. — Я не стал бы так поступать, даже если это были бы знатные римляне самого древнего рода. Просто моё воспитание и моё состояние позволяют мне не делать этого. Вот и всё.
— Выходит, ты римлянин, Аврелий Стаций? — спросил Руфо почти с издёвкой. — Иными словами, римлянин — кумир светских салонов, игрушка не слишком щепетильных матрон. Любимец греческих прихвостней и восточных шлюх?
Гай и Марция испуганно переглянулись. Довольный Квинтилий зло ухмыльнулся.
— Я — римский гражданин, и не из худших, — возразил Аврелий, вставая. — Если опасаешься, что моё присутствие может осквернить твой уважаемый дом, Руфо, не разделяй со мной свой обед, — решительно заявил он, намереваясь уйти.
Сенатор тоже поднялся со своего места и удержал его:
— Нет, останься, прошу тебя. Ты мой гость и оказал мне величайшее уважение. Я же иногда бываю чересчур резок на словах. Слишком многое в нынешнем Риме выводит меня из себя. Но кому нужны нравоучения старика?
— Мне, Руфо, если пообещаешь не требовать, чтобы я претворял их в жизнь, — смеясь, ответил Аврелий.
На лице Руфо мелькнула еле заметная улыбка. Гай и Марция, слушавшие всю эту перепалку затаив дыхание, облегчённо вздохнули.
Напряжение спало. Квинтилий поднял глаза и с любопытством посмотрел на человека, который посмел возразить его грозному свёкру и даже получил нечто похожее на извинение.
— Муций, Криспий, принесите финики! — приказал хозяин дома и, обратившись к гостю, завёл дружеский разговор о законе, который предстояло одобрить в сенате, пытаясь восстановить согласие во взглядах, сложившееся у них во время прошлого голосования.
Аврелию только это и нужно было. Он надкусил финик и спокойно продолжил беседовать на безобидную тему.
VIII
— Ты должен доплатить мне… — спокойно, без всякой просительной интонации произнёс Кастор.
Аврелий притворился, будто не слышал, принял скучающий вид и молча отпил глоток старого фалернского, внимательно разглядывая инкрустированные кессоны потолка.
В небольшом кабинете слуга и господин были одни.
— Помнишь брадобрея из Субуры, столь щедрого на городские сплетни? — продолжал грек.
— Ну как же. Его дешёвые духи целый день терзали моё тонкое обоняние!
— Ну, не суди о нём так плохо. Это весьма осведомлённый тип, в своём кругу, разумеется… Ему очень хочется поговорить, обменяться впечатлениями… К сожалению, его жалкая клиентура не даёт ему такой возможности. Поэтому, когда он встречает умного, находчивого человека с широкими взглядами…
— Тебя, надо полагать.
— Вот именно. Он вызвал у меня такое сочувствие, что я взялся порекомендовать его интересным людям, то есть доставить ему более утончённых клиентов: прислугу из богатых имений, секретарей, домашних учителей… из тех слуг, что желают облагородить свой облик.
— И всё это от чистого сердца.
— Разумеется. Конечно, пришлось согласиться на некоторый процент от его дохода, но только для того, чтобы этот добрый человек не чувствовал себя должником. Пустяк, чисто символический, лишь бы заставить умолкнуть его совесть.
— Примерно половину заработка, надо полагать.
— Не преувеличивай. Только треть. С другой стороны, с клиентурой, которую я предоставлю ему, он сможет удвоить цены.
Аврелий улыбнулся. Кастор определённо был человеком, обладавшим неистощимым запасом изворотливости. За долгие годы службы при помощи подарков, щедро оплаченных поручений патриция и мошенничеств он скопил состояние, которому позавидовал бы любой римский всадник[51].
— Ты не представляешь, скольких людей знает этот славный брадобрей, — продолжал тем временем раб. — Его услугами пользуется один старый нищий, когда хватает милостыни. Этот бедолага уже давно живёт на улице, с тех пор как несчастный случай оставил его без правой ноги. У него цепкий ум, отличная память, а сколько всего он перевидал за эти двадцать лет!
— Ближе к делу, Кастор.
— Разыскать старого попрошайку не составило труда. Братство нищих определило ему место недалеко от храма Сатурна. Я предложил ему выпить и получил полный отчёт об истории Субуры.
Разумеется, мне пришлось возместить ему недополученную милостыню. Я не сомневался, что ты разрешишь мне так поступить.
51
Всадники — одно из привилегированных сословий в Древнем Риме. Первоначально — в царскую эпоху и в раннереспубликанский период — это была сражавшаяся верхом патрицианская знать.