Сэр Джереми вспомнил совет, полученный от одного чиновника из министерства иностранных дел, который знавал Пауэрскорта еще в Бурскую войну, в бытность его главой военной разведки. «Его нужно соблазнить, приманить, сэр Джереми. Знаю, что вы не вправе открыть ему суть дела, однако попытайтесь посильнее нажать на то, что дело это чрезвычайно, чрезвычайно трудное и опасное. Тогда, возможно, он согласится. Он, знаете ли, боец!»
— Лорд Пауэрскорт, прошу вас, позвольте мне очертить — очень вкратце — вставшую перед нами проблему. Вы ведь не откажете нам в совете?
Говоря это, сэр Джереми потирал свои тонкие пальцы, да так выразительно, что Пауэрскорт живо представил себе, каков тот во время заседаний в министерстве. Вежлив. Утончен. Смертельно опасен. Ну что ж. Он тоже не собьется с ноги в этом ритуальном гавоте la politesse[1].
— Разумеется, сэр Джереми. Я понимаю, вы должны следовать полученным вами инструкциям. — Гостю эта реплика явно пришлась не по вкусу: ему вовсе не улыбалось выглядеть простым исполнителем инструкций, словно он мальчик на побегушках или почтовый посыльный. Чуть поморщившись, он тут же натянул на свою длинную физиономию маску привычной невозмутимости. — Однако прошу вас следовать и своему обещанию быть кратким. Я уже принял решение, и оно непоколебимо.
Тут сэр Джереми вытащил еще одну козырную карту из тех, что его департамент раздобыл, копаясь в прошлом Пауэрскорта. Кто-то из сотрудников вспомнил, как однажды был на званом ужине в доме у сестры бывшего детектива и был потрясен тем, как красноречиво Пауэрскорт повествовал о величии и красоте Санкт-Петербурга, откуда они с леди Люси тогда недавно вернулись.
— Знаете ли вы Санкт-Петербург, лорд Пауэрскорт? — вкрадчиво осведомился сэр Джереми. Глядя на его неправдоподобно длинные ноги, Пауэрскорт подумал, что его непрошеный гость похож на карикатурного шпиона с картинок из иллюстрированных журналов. Может, именно он и служит им прототипом. Не спросить ли его об этом? Нет, пожалуй, лучше не стоит.
— Знаю, — отозвался Пауэрскорт самым нейтральным из доступных ему тонов. Он не собирался давать никакой форы этому Палочнику, как непременно, если б им пришлось его описать, прозвали бы сэра Джереми его, Пауэрскорта, дети.
— Вам нравится этот город? Архитектура и прочее?
Это была брешь в обороне, в которую Пауэрскорт проскользнул, как трехчетвертной в регби при прорыве за линию.
— Простите меня, сэр Джереми, — сказал он, — я думал, вы явились сюда обсуждать дела государственной важности, а не архитектурные достоинства Северной столицы, ведь мы с вами не работаем над каким-нибудь путеводителем, например новейшим изданием Бедекера[2].
Этот выпад не произвел на гостя ни малейшего впечатления. Сэр Джереми казался непробиваем, как одетый в стальную броню боевой корабль.
— Я уже упомянул, лорд Пауэрскорт, что Санкт-Петербург находится в самой сердцевине наших проблем. Четыре или пять дней назад, утром, у одного из мостов, пересекающих Невский проспект, был найден труп. Выяснилось, что убитый — эксперты определили насильственные причины смерти — был опытным сотрудником нашего министерства и в России находился с секретной миссией. Нам необходимо узнать, кто его убил. Нам необходимо узнать, почему его убили. Нам чрезвычайно важно узнать, был ли он убит представителями враждебных Англии сил и как много мог убийцам открыть — возможно, под пытками, кто знает? — перед тем, как погибнуть, что, собственно, для нас и есть самое главное. Итак, возьметесь ли вы за это дело, лорд Пауэрскорт?
После мгновенной заминки Пауэрскорт покачал головой:
— Нет, не возьмусь.
— Принять такой ответ как окончательный я не могу.
Похоже, сэр Джереми, отметил про себя Пауэрскорт, перешел к методике «давайте убедим министра, что он думает иначе», в течение столетий отточенной в Форин-офисе[3] на многих правительствах и очень многих министрах.
— Хочу напомнить вам, лорд Пауэрскорт, о том, как зыбки пески современной европейской политики. После Венского конгресса Европа в течение многих десятилетий находится в состоянии мира, если не считать нескольких отдельных конфликтов вроде Крымской войны, франко-прусской, русско-турецкой войн и так далее. Но сейчас мы вступаем в эру неведомого. Германия жаждет стать империей и утвердиться в своей мощи. Франция опасается Германии и ищет союзников, чтобы объединиться против нее. Гонка военно-морских вооружений угрожает спокойствию за пределами территориальных вод. Великие державы дерутся за передел Африки, как бешеные собаки за падаль. В Российской империи неспокойно, террористы охотятся за политиками, царь слаб и нерешителен, либералы и революционеры всех мастей ратуют за радикальные перемены. Смерть на Невском проспекте, без всяких сомнений, является частью этой мозаики, бурлящего кипения неуверенности и сомнений, наступающего на Европу подобно тучам, которые сгущаются перед бурей.
2
Бедекер — название путеводителей по различным странам, выпускаемых издательством, которое было основано в Германии еще в 1827 году Карлом Бедекером.