Пауэрскорт с трудом удержался от улыбки, слушая изливающийся из уст дипломата поток столь не сочетающихся между собой разномастных метафор.
— Вот в чем состоит задача, которую ставит перед вами ваша страна, лорд Пауэрскорт. Отправляйтесь в Санкт-Петербург. Раскройте тайну гибели нашего дипломата. Узнайте, кто его убил, и возвращайтесь в Лондон. Мне нет необходимости говорить вам, что ваши услуги будут с чрезвычайной щедростью вознаграждены. Итак, возьметесь ли вы за это дело? Ответите ли на призыв своей страны?
Тут уж Пауэрскорт впал в ярость.
— Нет, сэр Джереми, не возьмусь. Это выше моего понимания! Да как вы посмели явиться ко мне в дом с идеей подкупом заставить меня служить моей собственной стране! Хочу напомнить, что в течение многих лет я служил в армии Ее Величества королевы Виктории, служил в самых разных, самых опасных местах, даже более опасных, чем коридоры Форин-офис! Я рисковал жизнью в сражениях, в то время как вы и ваши коллеги кропали политические прогнозы и убивали служебное время, заседая и совещаясь по таким важным поводам, как передел Африки или племенные стычки на северо-западной границе! Имей я желание служить королю, прими я на себя эту миссию, я бы никогда не спросил за это денег. Предложив мне их, вы унизили себя и тех, кто послал вас, вы унизили меня, вынудив вас выслушать. Я уже имел честь дважды ответить «нет» на ваше предложение. Теперь я говорю «нет» в третий раз. — Пауэрскорт позвонил, вызывая дворецкого. — Прошу прощения, сэр Джереми, у меня еще много дел. Рис вас проводит. Благодарю за то, что рассмотрели мою кандидатуру. Ответ мой неизменно будет «нет».
Двумя часами позже в доме Пауэрскортов было созвано чрезвычайное заседание. Джонни Фицджеральда пришлось оторвать от орнитологических штудий касательно птиц Восточной Англии. Леди Люси должна была вернуться из поездки по магазинам, в которую отправилась с утра в сопровождении близнецов. Все эти два часа Пауэрскорт провел, нервно меряя шагами гостиную в своем доме.
— Что, Фрэнсис, — сказал Джонни Фицджеральд, откупоривая бутылку бордо, — говорят, римский сенат явился на ферму к Цинциннату[4], чтобы призвать его служить Риму? Может, тебе стоит потребовать диктаторских полномочий?
Пауэрскорт рассмеялся.
— Не думаю, что советник министра иностранных дел тянет на римского сенатора, Джонни. Право, даже до консула не дотягивает. Ну, может, эдил[5]. Это ведь какое-то второразрядное должностное лицо, верно?
— Бог его знает, — живо откликнулся Джонни. — Но кто этот тип, что к тебе приходил? И чего он хочет?
— Похож на жука-палочника, — сказал Пауэрскорт, — выше восьми футов и уже восьми дюймов. Выглядит так, словно его держали под прессом. Сказал, что какой-то британский дипломат, посланный в Россию с секретной миссией, найден мертвым на Невском проспекте в Санкт-Петербурге. Палочник и его друзья, премьер-министр и министр иностранных дел, хотят знать, кто его убил, и не выдал ли он перед смертью какого секрета. Конечно же я отказался.
На этих словах Пауэрскорт взглянул на леди Люси, словно ища ее одобрения.
— Молодец, Фрэнсис, — улыбнулась она. — Я горжусь тобой.
— На мой взгляд, это чертовски опасное дело, — молвил Джонни Фицджеральд, делая второй глоток отличного бордо. — Обожают взрывать людей, эти русские. Так же как другие любят играть в футбол.
Джонни, вообще говоря, был поражен тем, что его друг Пауэрскорт отверг это предложение — взяться за опасное, но чрезвычайно почетное дело, ведь именно такие задания Пауэрскорт предпочитал всяким другим. Джонни, вообще говоря, подозревал, что друг его вовсе не однозначно относится ко всей этой истории со сменой профессии. Он почти не сомневался, что леди Люси применила военную хитрость и добилась от мужа столь полного самоотречения только потому, что Пауэрскорт, ослабший после ранения, был не в силах оказать достойное сопротивление. Конечно, Джонни вполне мог встать на точку зрения леди Люси — он понимал, как она боится, что детям придется расти без отца. Но у Джонни с Пауэрскортом была до того общая жизнь: сначала армейскими офицерами, потом сыщиками-детективами, потом собратьями-писателями, — и он, Джонни, не мог допустить, чтобы Пауэрскорта в его преклонные лета катали в инвалидной коляске по Английской набережной где-нибудь в Средиземноморье без того, чтобы тот не разрешил еще хоть одно крупное дело. Последнее дело Пауэрскорта. А что, если этим последним делом станет «Труп на Невском проспекте»?
4
Луций Квинкций Цинциннат, древнеримский патриций, консул с 460 г. до н. э., диктатор с 458-го. Согласно римскому преданию, считался образцом скромности, доблести и верности гражданскому долгу.
5
Эдил (лат. aedilis) — в Древнем Риме должностное лицо (магистрат), ведавшее общественными играми, надзором за строительством и содержанием храмов, водопроводов, раздачей хлеба гражданам.