— О да, это я могу.
— Можете сказать, что, вероятно, она увидит меня в момент, когда меньше всего будет этого ожидать. Дайте понять, если не боитесь показаться вульгарной, что я эдакий неуловимый динго, вертопрах, что мне не стоит особо доверять, что за мной многие охотятся, но никому еще не удавалось меня поймать. Заинтригуйте ее, разожгите ее любопытство.
— Поняла. Кстати, следует ли мне изображать ревность?
— Да, если хотите. Пусть она считает, что вы желаете от нее отделаться: мол, это трудная охота, и соперницы вам не нужны.
— Хорошо. Это будет нетрудно.
— Что вы сказали?
— Ничего. Сказала, что справлюсь.
— Не сомневаюсь, что справитесь прекрасно. Я очень на вас рассчитываю.
— Спасибо. Как продвигается расследование?
— Так себе.
— Вы ведь как-нибудь мне все расскажете?
— Конечно! Как только будет что рассказать.
— Не хотите зайти ко мне на чашку чая в субботу или воскресенье?
— О, постараюсь.
— Буду держать вас в курсе.
— Да, конечно. Ну, пока.
— Пока… неуловимый динго.
— Только бы не джинго![38]
Уимзи положил трубку и подумал: «Надеюсь, она не наделает глупостей. Этим молодым женщинам нельзя доверять. Никакого постоянства. И это плохо — кроме тех случаев, разумеется, когда вы хотите, чтобы они были уступчивы».
Он сухо усмехнулся и отправился на свидание с молодой дамой, которая не обнаруживала никаких признаков уступчивости, и все, что он говорил и делал на этот раз, не имело никакого отношения ко всей этой истории.
Рыжий Джо осторожно сел в кровати и оглядел комнату.
Его старший брат — не тот, который был полицейским, а шестнадцатилетний Берт, парень очень любопытный, — благополучно спал, свернувшись калачиком и, без сомнения, видя во сне мотоциклы. Тусклый свет уличного фонаря высвечивал неподвижный бугор посередине его кровати и падал на узкое ложе самого Джо.
Рыжий извлек из-под подушки дешевую тетрадку и огрызок карандаша. Возможностей уединения в жизни Джо было очень мало, поэтому, когда выпадал случай, следовало им воспользоваться. Он послюнявил карандаш, открыл тетрадь и большими округлыми буквами написал в верху страницы: «Отчет».
Потом сделал паузу. Желательно было, чтобы это сочинение заслужило похвалу, хотя знания, полученные им по английскому языку в школе, тому мало способствовали. «Моя любимая книга», «Кем бы я хотел стать, когда вырасту», «Что я видел в зоопарке» — темы очень хорошие, но начинающему юному сыщику не слишком полезные. Однажды ему посчастливилось заглянуть в записную книжку Уолли (Уолли был тем самым братом-полицейским), и он запомнил, что все заметки там начинались примерно так: «В 8.30 вечера я шел по Веллингтон-стрит…» Хорошее начало, но в данном случае не совсем подходящее. Стилистика Секстона Блейка, хоть и бойкая, больше подходила для описания волнующих приключений, чем для составления списка имен и фактов. А кроме всего прочего, вставал вопрос о правописании, всегда бывший для Джо камнем преткновения. Рыжий смутно сознавал, что отчет, написанный с орфографическими ошибками, не будет вызывать доверия.
Пребывая в смятении, он обратился к своему врожденному здравому смыслу и нашел хорошее решение.
«Начну-ка я просто с самого начала», — сказал он себе и приступил к письму, сильно надавливая на карандаш и отчаянно морщась от усердия.
ОТЧЕТ
Джозефа Л. Поттса
(14,5 лет от роду)
Поразмыслив, он решил, что здесь требуется чуть больше уточняющих подробностей, и добавил свой адрес и дату написания отчета, после чего продолжил:
«Я поговорил с ребятами нащет