— Назад, ребята. Обратно в туннель!
Отряд гномов остановился и развернулся, оставаясь лицом к противнику. Трупы врагов превращались в кровавую кашу под тяжелыми гномьими сапогами. Вернувшись в устье туннеля, они снова ощутили почву под ногами — во всех смыслах.
Гномы атаковали еще раз и еще раз отбросили скавенов. Бой длился час за часом, до тех пор пока не была отбита последняя попытка штурма и враги не скрылись. Боррик приказал запыхавшимся Железоломам отдохнуть, поставив вперед Тордрека с его Железными Ящерами.
На этот раз крысолюды не вернулись. Железоломы разминали ноющие мышцы плеч, громко жалуясь, что тренировка закончилась так быстро. Они отломили по куску каменного хлеба, достали чуф — засохший сыр, неприкосновенный запас на такой случай, — раскупорили бочку пива, хранившуюся у двери Бар-Ундака. Иссушенные жаждой губы припали к кожаным флягам.
— О, посмотри на это, — сплюнул Громли. — Нет, ты только глянь!
Он провел пальцем по крошечной царапине на щите.
— Разбит! Разбит в щепки мой любимый щит!
— Заткнись и пей свой эль, — сказал Груннир.
Громли одарил его печальным взглядом из-под шлема.
— Тебе легко говорить. На твоем-то ни царапинки, правда ведь? — Он покачал головой. — Никакого почтения к старым мастерам, вы, юнцы. Вам сойдет любой умгак[9]. Не приходится и рассчитывать на сочувствие и понимание. Кто из вас достал свою бутыль с полировкой, чтобы помочь старому длиннобородому починить его щит? Никто. А мы еще удивляемся, почему вокруг творится такой бардак!
— Проявите немного уважения, короткобородые, — сказал Ули Старший, старейший воин отряда. — А то в кого мы так превратимся?
Ответом ему были и добродушные смешки, и непритворное ворчание. Боррик, стоя впереди, тихо совещался с Тордреком.
— Когда они придут снова? — спросил Тордрек.
— Слишком скоро. Нам повезло. По моим прикидкам, мы сложили около четырехсот скавенов и не потеряли ни одного из наших.
Он глубоко затянулся трубкой.
— Хорошая работа и большая удача, но она не может длиться вечно.
Он крикнул через плечо:
— Хафнир! Громли! Принесите немного пороха.
Он указал мундштуком на двери.
— Я думаю, пора заткнуть пару мышиных норок. Остальные — нам нужно свободное место, чтобы было где замахнуться топором. Оттащите тела шагов на сто.
Гномы допивали эль и выходили из туннеля, вытирая пену с бород тыльными сторонами окровавленных рук.
— И подойдите к делу с умом, — сказал Боррик. — Не складывайте трупы кучей — мы ведь не хотим, чтобы таггоракам было за чем спрятаться.
Он наставил мундштук на молодого гнома — вряд ли ему стукнуло шестьдесят, — который делал именно это.
— Называешь себя Норгримлингом, Альбок? Пошевели мозгами, парень! Что бы сказал твой старый папа?
— Извини, тан. — Альбок толкнул сапогом кучу тел, натасканную им. — Но куда же нам тогда их девать?
Боррик ухмыльнулся и ткнул мундштуком в сторону ямы:
— Да пошвыряйте их в эту дыру.
Альбок метнул труп скавена в черноту своими толстыми руками. Напрягаться ему не пришлось — скавен весил не больше, чем мокрое меховое одеяло. Из мрака не донеслось ни звука. Альбок одобрительно кивнул и принялся быстро швырять трупы в яму один за другим.
— Вот так, ребята, не копайтесь. У нас мало времени. Эти мелкие мохнатые крути скоро вернутся.
Квик, вне себя от ярости, метнулся взад-вперед и ударил гонца так, что у того из морды брызнула кровь.
— Все равно стоят! Все еще стоят! Что мне пищали-обещали инженеры-халтурщики клана Скрайр? Четыре горы минировали-взрывали. Рухнула только одна! Что слышно о Скарснике?
— Ничего, ни малейшего признака, что он уцелел, о самый непобедимый и самый могучий среди могущественных, — ответил гонец. — Другой высокий камень также почти разрушен. Белая гора-нора стала вдвое меньше. Мои мастера…
Квик так пристально посмотрел на него, что скавен втянул голову в плечи. Он выглядел настолько жалко, что Квик рассмеялся безумным смехом.
— Глупое мясо или храброе мясо, а? — Квик опрокинул скавена навзничь и перевернул его ступней. Он наклонился и понюхал. — Глупое мясо.
Скавен завизжал от ужаса, подставил шею, растопырил верхние лапы. Квик потерял к нему интерес и отошел.
— А что остальные? Почему бородачи все еще живы?
— Это вина глупых гномов! — сказал Скрикк. — Не моя, о нет. Семьдесят тысяч рабов, которых мы послали…
— Тэккс говорит — сто тысяч! — перебил его Тэккс.