Не было смысла ходить вокруг да около; гномы Гандссона могли оказаться здесь только по одной-единственной причине.
— Брок Гандссон, — сказала Кемма надменно. — Теперь Белегар посылает вас гоняться за матерями, чья вина лишь в том, что они любят своих сыновей? Не от этой ли чести ваша борода становится все гуще с каждым днем?
— Стоять! Именем короля! — ответил Брок Гандссон, командир Железного Братства.
Он замер поперек тропы, окутанный облаками пара от собственного дыхания. Пускаясь в погоню, он надел только полный комплект доспехов, и теперь из его покрасневшего на морозе носа капало. На лице гнома было написано: «Ничего личного, просто таков приказ».
— И не подумаю, — произнесла Кемма. — И ты позволишь мне пройти, Брок Гандссон. Здесь, со мной, — будущее клана Ангрунд и всех Восьми Вершин. Забрав Торгрима, ты обречешь его на гибель. Позволь мне спасти его.
Брок не двинулся с места. Лицо его застыло. От напряженных раздумий у гнома зашевелилась борода — так сильно он сжимал челюсти. Было очевидно, что роль, которую ему выпало играть, никакого удовольствия ему не доставляет. «Уже что-то», — подумала Кемма.
— Горы полны гроби и уруками, а туннели кишат скавенами. Если я позволю вам покинуть эту гору, вы убьете будущее клана Ангрунд, не я. И я не дам вашей ошибке лечь грузом на мою совесть.
— Это будет твоя ошибка, а не моя. Я уже все решила.
— Она пойдет с нами, — сказал Брок своим воинам, чтобы напомнить им, кто здесь главный, хотя это совершенно не требовалось. — Если ее величество будет жаловаться, мы закуем ее в цепи.
— Я — твоя королева! — возмутилась Кемма.
— Ни один гном не может покинуть Вала-Азрилунгол без разрешения короля Белегара. Королева или нет, вала Кемма, мы не позволим вам его ослушаться.
Дорик шагнул к молотобойцам, держа руки перед собой так, словно они полны весомых доводов и, стоит гномам только взглянуть на его ладони, они сразу вернутся в крепость, убежденные в его правоте. Он улыбался своей обычной открытой улыбкой, словно происходящее было веселой шуткой, соли которой они пока еще поняли.
— Брок, погоди минутку. Взгляни на проблему под другим углом. Леди только заботится о будущем своего сына — и клана Ангрунд.
Но Брок не был настроен шутить. Он глянул на счетовода с неприкрытой ненавистью.
— Что ты можешь знать о чести Железного Братства? Ты — просто бельмо в глазу нашего короля! Вы, счетоводы, всегда урвете кусок то здесь, то там, хотя не имеете никакого права!
Добродушие сошло с лица Дорика, подобно лавине, которая обнажает скрывавшийся под снегом холодный твердый камень.
— Я имею полное право. Я — законный представитель Верховного короля, парнишка. Я не так велик сам по себе, но тем не менее я несу его печать и волю.
— Тогда вали к Торгриму в Вечную Вершину и облизывай за ним пивные кружки для разнообразия!
Дорик сделал еще шаг вперед.
— Вы пропустите королеву Кемму и ее сына.
Брок поднял молот.
— Ни шагу больше, ваназ. Я тебя предупредил!
— Давайте просто поговорим, все обсудим…
Молот Брока опустился на голову Дорика, раздался ужасный в своей окончательности треск. Счетовод рухнул как подкошенный. На снегу расцвели пышные красные бутоны брызнувшей крови. Шляпу мертвеца сорвало и унесло ветром. Брок переминался с ноги на ногу. Он был в ужасе от того, что наделал. Его дави зароптали. Лицо Брока ожесточилось.
— Чума на всех счетоводов и их бесчестные сделки! Газул с тебя сурово спросит за все, ты, нарушитель клятв и ставящий под сомнение обиды!
Он сплюнул на камень.
— Так, дави! Хватит ворчать. Помогите королеве и принцу вернуться в гору. Здесь холодно и вокруг гроби.
Двое молотобойцев вышли вперед и потянулись к Кемме.
— Отпустите! Я приказываю дать мне пройти!
Они отдернули руки.
Запал Брока уже иссяк. Он осел на снег, обессиленный содеянным.
— Я слушаюсь приказов Белегара, вала, — сказал Брок. — У меня нет выбора. Я присягу давал.
— И дави убивает дави. Давал ты присягу или нет, зрелище прекрасное, но моего мужа это вряд ли волнует. Он давно хотел, чтобы Дорик ушел из Карака-Восьми-Вершин. Слишком туп, чтобы разглядеть хорошего гнома прямо у себя под носом, так же как ватток[11] не может отличить истинное золото от жалкой подделки.
— Если это имеет значение, я сожалею.
— Но недостаточно, чтобы принести клятву Убийцы.
Брок уставился на королеву. На лице его была написана богатая гамма обуревавших его противоречивых чувств.
— А что с телом счетовода? — спросил один из его воинов. — Мы не можем просто бросить его здесь.